Блог | Голда Меир: Наша судьба не может быть и не будет определена другими
Ах, какая Женщина… Ну как сегодня не вспомнить о ней?
О девочке, родившейся в Киеве, одними из первых воспоминаний которой стали погромы и огромный страх перед беспричинной ненавистью. Она запомнила навсегда, как отец, самый сильный и большой человек на свете, заколачивал дверь, чтобы не могли ворваться погромщики.
О девушке, отказавшейся от запланированного родителями семейного счастья, отправившейся искать Счастье свое.
О молодой женщине, поставившей супругу вскоре после замужества ультиматум выбора: Эрец Исраэль с ним или без него.
Об общественном деятеле, отправившейся на тайные переговоры с королем Иордании, переодевшись в одежду мусульманки. А когда король Абдалла спросил, отчего с таким нетерпением она борется за независимость, то получил ответ: "Я не думаю, что две тысячи лет можно воспринимать как "большую спешку".
О непосредственной женщине, которая вела себя всегда естественно и просто.
О чувственной, по всей вероятности, женщине, которой припысывают многочисленные романтические связи.
О матери и бабушке
И в первую очередь, все-таки, о премьер-министре Израиля, которая сказала: "Наша судьба не может быть и не будет определена другими".
Знаю, что не все так просто складывалось во время ее правления страной. И были ошибки, и были просчеты…
Но сегодня, в День Рождения Голды Меир, хочется вспомнить важность этих слов для нашей страны. И добавить еще одну ее крылатую фразу: "Пессимизм – это роскошь, которую евреи не могут себе позволить."
Ну как не согласиться?
Здесь собраны цитаты Голды Меир, сказанные в разные годы, многие из них вошли в книгу "Моя жизнь"
Но жизнь как раз, когда кажется, что все идет хорошо, любит сделать неожиданный поворот.
Однако тут надо рассказать анекдот, когда-то ходивший по Израилю, — будто бы Бен-Гурион сказал, что я — "единственный мужчина" в его кабинете. Забавно, что он (или тот, кто выдумал это) считал, что это величайший комплимент, который можно сделать женщине. Сомневаюсь, чтобы какой-нибудь мужчина почувствовал себя польщенным, если бы я сказала о нем, что он — единственная женщина в правительстве.
Мы так и не получили государство в 1937 году и, слава Богу, не из-за меня, а из-за арабов, которые начисто отвергли план раздела — хотя, если бы они его приняли, они получили бы "Палестинское государство" сорок лет назад. Но основным принципом поведения арабов в 1936 и 1937 годах был тот самый, который действует и поныне: решения принимаются, руководствуясь не тем, хороши ли они для них, а тем, плохи ли они для нас.
На вопрос "быть или не быть?" каждая нация должна ответить по-своему, и евреи больше не могут и не должны зависеть от кого бы то ни было, чтобы им разрешено было оставаться в живых.
А жизнь работающей матери без постоянного присутствия и поддержки отца ее детей в три раза труднее жизни любого мужчины.
Но, хоть кое-кого это и удивит, я никогда не была сторонницей непреклонности — если дело не касалось Израиля. В делах, касавшихся моей страны, я не уступала никогда, но люди — это другое.
И даже когда Бен-Гурион сказал мне: "Когда-нибудь, когда будет написана история, там будет рассказано о еврейской женщине, доставшей деньги, необходимые для создания государства", — я никогда не обманывалась. Я всегда знала, что эти доллары были отданы не мне, а Израилю.
…с положением, что евреи — избранный народ, я никогда полностью не соглашалась. Мне казалось, да и сейчас кажется, правильнее считать, что не Бог избрал евреев, но евреи были первым народом, избравшим Бога, первым народом в истории, совершившим нечто воистину революционное, и этот выбор и сделал еврейский народ единственным в своем роде.
Я давно уже открыла, что людей легче заставить плакать или ахать, чем думать.
Но в те военные годы я усвоила очень важный урок: человек всегда может сделать чуть больше того, что вчера казалось пределом его сил.
… лидер, который не колеблется, посылая в бой молодых людей, есть катастрофа для нации.
Бесило меня и то, что нас спрашивают, в самом ли деле необходимы наши бомбежки "в глубину", и самооборона ли это, словно надо дожидаться, чтобы убийца подошел к твоему дому, чтобы иметь моральное право помешать ему убивать…
Мир на Ближнем Востоке наступит тогда, когда арабы будут любить своих детей сильнее, чем они ненавидят евреев
Нет такой нации как палестинцы, они никогда не существовали. До 1948 г. мы были палестинцами.
Я могу честно сказать, что меня никогда не интересовал успех моего поступка. Если я сознавала, что поступаю правильно, я делала всё, что от меня зависит, независимо от возможного результата.
Мы не радуемся победам. Мы радуемся, когда выращен новый сорт хлопка и когда земляника цветет в Израиле.
Не нужно скромности. Вы не такие уж великие.
Лучше ли женщины, чем мужчины, я не могу сказать. Но они, конечно, не хуже.
Я никогда не прощу арабам то, что они заставили наших детей учиться их убивать.
У нас нет "Я думаю", у нас есть "Мы думаем".
Человек, который теряет совесть, теряет все.
Мы все палестинцы, нужны доказательства? У меня ещё есть старый паспорт.
Хочу привести еще одну цитату этой Женщины. Не о войне, не о политике или эмансипации. О другом…
... мне хотелось бы сказать о том, что, по-моему, значит быть евреем. Думаю, что это не только означает соблюдать религиозные установления и выполнять их. Для меня быть евреем означает и всегда означало — гордиться тем, что принадлежишь к народу, в течение двух тысяч лет сохранявшему свое своеобразие, несмотря на все мучения и страдания, которым он подвергался. Те, которые оказались неспособны выстоять и избрали отказ от еврейства, сделали это, думаю, в ущерб собственной личности. Они, к сожалению, обеднили себя.
А еще она сказала:
Я ушла в отставку вовремя, по собственному желанию, раньше, чем кто-нибудь мог бы сказать: "Господи, когда же эта старуха поймет, что пора ей уходить".
Голды нет уже много лет… Но в отставку не ушли ее крылатые фразы…
Голда Меир, 3 мая 1898 г. Киев. — 8 декабря 1978 г. Иерусалим.
"Те, кто не умеет плакать с переполненным сердцем, не умеют и смеяться от этого"- это тоже сказано ею.
Светлая Память…
