Блог | Вас там не стояло, ваше - это волки-свингеры и комары в болотах!

Немножко об истории Десятинной церкви – и о том киоске, который туда незаконно втулили ребятки из Моспатриархата.

Десятинную церковь построил Владимир Святославович, тот самый, который Великий, Креститель, Красно Солнышко и "ну тот, усатый, с одной гривны". Произошло это ещё тогда, когда цифр в годах было три, а не четыре, как сейчас, а именно в 996 году. На месте нынешней Москвы в это время уныло сношались волки с волчицами и жабы с гадюками, иногда меняясь партнёрами в рамках программы "Свинг-996".

Своё название церковь получила потому, что на неё шло десять процентов от доходов великого князя – благотворительность, сэр – а построили её на месте гибели двух варягов, то есть викингов, отца и сына, принявших христианство вместо язычества и убитых за это собственно язычниками. Драма, сэр.

Десятинная стала первой каменной церковью всей Руси и сердцем Киева. В этой церкви Владимир перезахоронил останки своей бабушки, княгини Ольги, той самой, с голубями и древлянами, ну вы помните. Отца не захоронил по двум важным причинам: во-первых, князь Святослав был бодрым язычником, и к христианству относился, мягко говоря, сдержанно, а во-вторых, хоронить было нечего, потому что Святослав погиб непонятно где, и частично (а именно черепом) стал исполняющим обязанности бокала у хана печенегов.

Читайте: Как обертка от сигар изменила судьбу США

После смерти Владимир с женой и сами по очереди похоронились в Десятинной церкви, а потом его сын Ярослав Мудрый (см. двугривенную купюру) подхоронил к отцу парочку его братьев, которые погибли в трёхстороннем конфликте с собственно Владимиром (да, снова драма, дамы и господа).

История первой Десятинной церкви закончилась в 1240 году, когда церковь стала последним оплотом киевлян в захваченном ханом Батыем городе. Церковь была разрушена, а Киев взят и разграблен.

С тех пор было ещё две как бы Десятинных церкви в том же районе. Первую, небольшую церквушку, в 1630-х годах построил знаменитый Петро Могила, киевский митрополит Константинопольской православной церкви (очередной привет Московскому патриархату), который помимо прочего провёл первые раскопки первого храма и вообще сделал уйму всего хорошего (в число хорошего часто включают основание Киево-Могилянской академии, но студенты КПИ не согласны). Третий храм на том же месте приткнули в середине 19-го века, а в 1928 году его взорвали – сюрприз! – большевики.

С тех пор на месте Десятинной церкви не было ничего, кроме раскопанного археологами фундамента той самой первой церкви, до тех самых пор, пока Московский патриархат под предлогом "Да ну пару дней постоит, чё вам, жалко" не втулила туда сначала палатку, потом киоск, а потом более-менее полноценное здание (тут могла быть штука про "и с неполноценными внутри", но по мне же всякие службы собирают материалы за разжигание религиозной розни, поэтому я, как видите, не вставил в текст фразу "и с неполноценными внутри", хотя я бы, конечно, с удовольствием написал бы "и с неполноценными внутри", но нельзя, вот я и не написал "и с неполноценными внутри").

Читайте: Как цыгане и алкоголь победили австрийскую армию

Именно за этим сюда лезет Московский патриархат. За именами. За историей. За Ольгой, за Владимиром, за Ярославом Мудрым, за Петром Могилой, в конце концов. В Киеве не так много мест, которые являются живой историей тысячелетней выдержки, и РПЦ до безумия, до дрожи в пальцах хочет иметь их все. Тогда их претензии и на историю Руси, и на "Третий Рим", и на "русский мир" получат крайне увесистые аргументы, а аргументы – это верующие, а верующие – это влияние, это пропаганда, это открывающиеся двери и связанные с этим льготы, это деньги, деньги, много денег...

...Именно поэтому мы должны как минимум сделать всё возможное, чтобы киоск по оптовой продаже московской веры исчез с раскопок Десятинной церкви. Это не ваше. Вас там не стояло. Ваше – это волки-свингеры и комары в болотах. Это наша история. Только наша.

Вас там не будет. И не было никогда.

А потом... а потом поговорим о Лавре. Это может быть крайне занятный разговор.