Блог | Надежда на освобождение становится все призрачней

"Оголений нерв".

Так называется книга Светланы Талан, писательницы из Северодонецка. Сначала взяла в библиотеке вторую часть "Повернутися дощем", прочитала про судьбу одной семьи в Луганской области, волонтерство и предательство, плен, войну – интересно. Решила поискать начало. Наверно, зря. Пришла из библиотеки – не могла оторваться от хроники "русской весны", короткой оккупации Северодонецка, истории массового оболванивания огромных масс населения. Физически ощущала ужас, который испытывает человек, вдруг оказавшийся среди мутантов, с радостной готовностью сдающих свои города, не понимающих, чем для них самих это может обернуться. Многие из моих друзей, переживших кошмар потери, уехавших или живущих в оккупации, не могут читать и вспоминать такое. Поднимается давление, учащается сердцебиение. Я заметила, что в 2014-15-м им нужно было дать выговориться, выплакаться, рассказать о пережитом. Сейчас же лучше не вспоминать, особенно с теми, кому приходится возвращаться туда. Просто наслаждаться сегодняшним днем, радоваться встрече, любоваться природой – ведь в Зоне сейчас даже в лес ездить опасно.

Читайте: Как грабили поселок под ДАПом

Да и из дому там выходить не хочется – раздражает все. Надежда на освобождение становится все призрачней - лаптеногий спрут медленно и уверенно переваривает жертву. Усталость нарастает – с каждым разом поездки становятся все трудней. Я не знаю, как им удается выживать в этой агрессивной среде, оставаясь собой. И еще с тоской вижу, что четыре года потерь, трудностей, опасности еще больше закалили и сплотили суровый луганский лохторат, натренированный на легкую замену пропагандистских блоков, пробивающий очередное дно, даже не замечая этого. Они не сделали выводов, не ужаснулись тому, во что превратили их самих и наши города. Тогда со стеклянными глазами повторяли страшилки про Майдан, про чай с наркотиком, наколотые апельсинки, бедных беркутят, печеньки госдепа, джинна из бутылки – причем, убивало, что у всех, с кем пыталась говорить в 2014-м (тогда мне еще глупо казалось, что могу рассказать, переубедить, перебить телевизор с чужими страшилками своими личными впечатлениями – ведь я же живой знакомый человек, которому раньше доверяли) была мертво забита одна и та же последовательность.

Читайте: ОРДЛО погрузилось во тьму

Хоть по телефону, хоть лично, когда приезжала в Луганск – ты стоишь перед человеком и говоришь ему, что только что приехала из Киева, нет - он не весь сгорел, и Правый сектор не марширует по улицам с автоматами. И никто не отрезает тебе "русский язык", натянув перед этим вышиванку. А в ответ тебе презрительно отвечают, что лучше знают и третий раз вываливают те же глупости в том же порядке. Читаю книгу – в ней то же самое, те же страсти-мордасти, один и тот же набор, что в Луганске, что в Северодонецке. Что по всей Украине, только процент воспринимающих разный.

Читайте: Юные жрицы ОРДЛынской любви

Многие мои земляки, живущие за пределами Зоны, страшно раздражаются, когда начинается обсуждение, что делать с этой чумной территорией (которая, к тому же, все эти 4 года интенсивно заселяется чужаками и занимается выращиванием клонов рафинированных твердолобовых). Им кажется, что главное вернуть Луганск и вернуться домой, в свои квартиры, по которым они скучают, скитаясь по опостылевшим съемным, уже пятый год. Зашел, закрыл за собой дверь: "Чик-чик, я в домике".

Читайте: Донецкие вымираты: все, что осталось от города. Фоторепортаж

А я вспоминаю, как дочь в 2004-м (когда заезжие донецкие избили битами немногочисленных "оранжевых" у памятника Шевченко, и на вопрос припоздавших митингарей, что случилось, почему снег в крови, бабульки-"божьи одуванчики" свирепо ответили: "Жалко, что не до смерти забили"), рассказывая об этом, устало сказала: "Вот что делать? Ведь кого бы ни выбрали президентом, но нам жить-то все равно среди этих нелюдей. Они же никуда не денутся". Они никуда не делись, их целенаправленно отупляли и укрепляли, их невозможно просеять сквозь сито. Даже если удастся вернуть Луганск в Украину, как мина замедленного действия, они будут тихо ждать своего часа, пока их активируют очередным пропагандонским посылом, – многочисленные репетиции показывают, что оружие совершенствуется. Только не надо рассказывать, что они бедные жертвы, "невиноватаяяонсампришел". Они питательный бульон, дружественная среда для всей дряни, поставляемой недоимперией. Убивающая кровавая трясина.

Чтобы не расслаблялись и здесь, вне Зоны, и не забывали, что все только начинается, с биллбордов зловеще улыбается вилкулятина: "Мы победим"; ищет "наших" с нескрываемой звездой Мураев (одну меня до сих пор типает от сочетания "наширебята"?); светит пробором и очками дорогущая вечно молодая бабЮля. В Европе, кстати, биллборды вдоль дорог и в таких количествах запрещены. Если и стоят, то далеко, в поле, и редко-редко. Не пора ли и в Украине очистить обочины?

А осень балует последними деньками. По-летнему теплое солнышко на расписной картине лесов и парков. И так хочется просто жить и наслаждаться каждым мигом.