Села-примари: як вижити без світла і води

По данным Госстата, с 1991 по 2014 годы свое существование прекратил 641 населенный пункт, из них 601 село и 40 крупных поселков. Много заброшенных сел именно в Черниговской области.

Тут, с момента обретения независимости по август текущего года, перестали существовать 53 поселка. Но это, как говорят демографы, лишь вершина айсберга. На самом деле, большую часть украинских сел, в которых уже давно никто не живет, с карты могут не убирать десятки лет.

Чтобы иметь в своем подчинении как можно больше административных единиц и распределять на несуществующие села реальные деньги из бюджета, местные советы отказываются выписывать людей из сел-призраков и препятствуют их переезду на "большую землю".

Как живется людям несуществующих поселков, в которых нет дорог, водопроводов и, иногда, даже нет поселкового совета, который решает насущные вопросы, разбирался Обозреватель.

Деревня призрак Haiha

Между полями, засеянными пшеницей, подсолнухом и кукурузой, в 180 км от Чернигова, спрятался поселок Хаиха. Навигатор на мобильном еще ищет село, на дорожных картах, обновленных в 2012 году, Хаиха тоже есть. В 2001-м, когда была всеукраинская перепись населения, здесь жило 27 человек. Теперь в Хаихе никого. Указателя перед поселком тоже уже давно нет.

"Видели развалины? - Это наш дом был. Родители жены последними уехали из Хаихи три года назад. А что им делать-то было? – Село опустело, люди разъехались. Скоро и наша Мартыновка развалится… Умирают украинские села, а власти делать с этим ничего не хотят", - вздыхает житель Черниговской области Иван Дащенко.

Таких, как этот мужчина, в Украине сотни. Каждый год сиротами, с пропиской в месте, которого больше нет, становятся несколько десятков человек.

Дома в Хаихе разрушены

Выходить из машины надо аккуратно, ноги тут же увязают в грязь. "Уверена, что мы правильно приехали? Тут как-то совсем мрачно, да и домов не видно – одни заросли", - говорит мне напарник-водитель. В ответ киваю головой и осматриваюсь. Картина в Хаихе, в самом деле, удручающая.

Читайте: "Пекельна кухня": суши, торты и борщи для солдат в АТО

Некогда богатое село полностью вымерло. Домов здесь осталось не более десятка, да, и те поросли мхом и бурьяном. Чтобы пробраться к одной из заброшенных шахт, приходится закатывать джинсы.

Подкошенный фундамент, полуразрушенные стены и совсем разваленная крыша. На входе табличка с годом постройки – 1959. В доме, вероятнее всего, было две комнаты и кухня. Те, кто жил здесь собирались впопыхах: оставили несколько пар кирзовых сапог, кухонную утварь и вырезки из журнала "Украина", первый номер которого вышел в далеком 1907 году.

На окнах висят некогда накрахмаленные тюли и темно-бордовые шторы. На стенах остались выцветшие семейные фотографии.

Поселок зарос бурьяном

Рядом с этой заброшкой стоит еще одна, поменьше. Этот дом, видимо, бросили еще раньше – от него осталась всего пара стен и фундамент.

Мертвые души

Люди из соседнего поселка Мартыновка рассказывают, что из Хаихи последней уехала семья Полищук. Нина Андреевна и Алексей Петрович воспитали в теперь уже селе-заброшке двоих дочерей, и прожили в Хаихе счастливую семейную жизнь.

"Родители моей жены уехали из поселка три года назад. Дед работал конюхом и трактористом. Баба всю жизнь горбатилась на полях. А село начало умирать еще в 90-х, когда от туда выехала вся молодежь. В 2000-х там осталось жить всего три семьи – наша и еще две пары стариков из соседних хат", - рассказал "Обозревателю" супруг младшей дочери Полищуков Иван Дащенко.

На мужчине – полинявшая футболка с дробью дырок и спортивные штаны с вытянутыми коленками. Он опирается на скрипучую калитку и вздыхает:

"Дед уже помер. То ли сердце переездов не выдержало, то ли просто возраст. А баба живая, но сейчас она спит…Не хочу старуху будить – ей уже 80 лет, пусть отдыхает", - продолжает Иван.

У некоторых нет крыши над головой

Сам Дащенко родом из Кировоградской области. И там, как уверяет селянин, тоже каждый год "умирает" одно-два села. Мужчина убежден: в исчезновении поселков виноваты местные власти, и следующая в очереди на закрытие – Мартыновка.

"У нас прописана пара сотен человек, но реально живет не больше сотни. Через пару лет дети из соседних дворов подрастут, да разъедутся. И кто останется? – Парочка десятков человек. А это, как мы уже знаем, верный путь к закрытию…" - жалуется мужчина.

Больше огорода и хозяйства Ивана волнует, почему тещу Нину Андреевну до сих пор не разрешили выписать из Хаихи. Старушка третий год живет в Мартыновке, но в сельсовете говорят: "Побудьте еще со старой пропиской, а пенсию куда нести мы и без того знаем".

Читайте: Расстрелянное детство. История лагеря из зоны АТО: фоторепортаж

"Старики, брошенные в полумертвых селах, - это ужасно. Они бы никуда не уезжали и прописка другая им тоже не нужна. Просто страшно одним оставаться среди зарослей. У нас же, вот, был случай, когда к бабе подошли цыгане, попросили картошки. Старушка пошла на огород выбирать, а эти гады, тем временем, обчистили всю хату. Грустно это все: что села закрывают, что людей бросают на произвол судьбы. Да, и кому мы нужны? – Проблемы маленького человека брюхатым чиновникам неинтересны", - заключает Иван.

Хуже только смерть

В паре десятков километров от Мартыновки находим еще одно необычное место – поселок городского типа Парафиевка. Местному сельсовету подчиняется всего три села, остальные убрали с карты пару десятков лет назад.

Жители Парафиевки, в большинстве своем, - это те, кто переехал в развитый населенный пункт из мертвых поселков. Они знают друг друга в лицо, здороваются на улице и всегда спрашивают, как там дела на заброшенной родине.

На втором этаже старого Дома культуры секретарь сельсовета Парафиевки Елена Семелит рассказывает, что главная проблема теперь – поддержание поселков, где осталось совсем мало местных. Женщина сидит за большим потрескавшимся столом, смахивает с него пыль и говорит: "В заброшенных поселках страшнее всего – это смерть".

По словам Семелит, в селе Пролиски Петрушевского сельсовета, где сейчас живет всего три человека, пару месяцев назад заживо сгорел человек. "Поскольку трое оставшихся местных – это лежачие старики, то о пожаре никто не сообщил. И потом уже работник социальной службы, совершая плановый обход, обнаружила обугленное тело погибшего старичка", - рассказала секретарь.

На просьбу пересчитать села, где почти не осталось местных, Семелит ухмыляется, и отвечает: "В каждом районе Черниговской области найдется с десяток населенных пунктов, где живет один-два-десять человек". К примеру, Парафиевскому сельсовету подчиняется населенный пункт Софиевка: тут прописано 22 человека, но живет всего 11. В поселке Терешиха Бахмачского района живет всего два местных жителя – две бабушки-подружки, которым под 90 лет".

В таких селах нет газа, зимой они топят печь дровами. "Старикам, конечно, очень тяжело со всем справляться. Там нет ни амбулаторий, ни почты, ни магазинов. Раз в неделю устраивается выездная торговля, но в холодное время года из-за бездорожья невозможно подвести даже хлеб", - вздыхает Семелит. По ее словам, в Черниговской области все надеются на децентрализацию, иначе спасти заброшки уже никто не сможет.

Селам необходимо самоуправление

По словам демографов, "официальная смерть" сел – это лишь вершина айсберга. На самом деле, большую часть поселков, в которых уже давно никто не живет, с карты могут не убирать десятки лет. Чтобы иметь в своем подчинении как можно больше административных единиц и распределять на несуществующие села реальные деньги из бюджета местные советы отказываются выписывать людей из сел-заброшек и всячески препятствуют их переезду.

Так, по данным сайта Верховной Рады, село Хаиха, где уже три года никто не живет, все еще является административной единицей. В 2013-м году в Черниговской области официально ликвидировали 11 поселков, Хаихи в этом списке не было и нет. Зато есть другой населенный пункт: село Степ Иваницкого сельсовета убрали с карты 29 марта 2013 года, хотя там до сих пор прописаны и живут 10 человек.

Читайте: Обезболенный кайф: как военные становятся зависимыми от наркотических средств

Исчезновение сел в странах, вроде Украины, нормальная практика, минимизировать которую может лишь правильная децентрализация власти, считает демограф-прогнозист Института демографии и социальных исследований Павел Шевчук.

"Черниговская область, едва ли, не самая старая в Украине. Процесс исчезновения поселков здесь запустился еще в 1970-х. Молодежь уезжает, остаются одни старики, старики умирают, и поселок также прекращает свое существование. Такие же процессы активно происходят в других старых областях – например, в Сумской и Винницкой", - говорит демограф.

По словам Шевчука, для сбережения сел очень необходима экономическая составляющая: новые рабочие места, чтобы молодежь оставалась на вотчине. Еще селам было бы неплохо дать самоуправление – тогда сельсоветы, а не районные центры будут решать, как и куда распределять деньги из бюджета.

"С другой стороны, нельзя винить органы и Госстат в том, что у нас на бумаге одно количество сел, а в действительности другое. Просто статистика, согласно которой делаются выводы о том, что местных жителей не осталось и поселок нужно ликвидировать, делается на основе зарегистрированных рожденных, зарегистрированных умерших и зарегистрированных мигрантов. Последний раз перепись населения проводилась в 2001-м… Кроме этого, в селах никто, как известно, не рожает – всех детей регистрируют в райцентрах, вот и получается", - подытожил Шевчук.