Тінь революції: Україна на порозі радикальних змін

Концентрация власти в руках представителей олигархических кругов, экономический кризис и отсутствие качественных изменений в функционировании государственных структур в Украине после Революции достоинства формируют предпосылки для продолжения революционных процессов в стране. О закономерности их возникновения пишет Александр Пасхавер в статье на "Зеркале недели".

На фоне общей разочарованности властью и подогреваемый мощной волной критики в жанре "хуже никогда не было" на нашем дворе расцветает политический кризис. Не припомню столь изобретательной ругани. Впрочем, речь не о ней, а о том, как такой кризис повлияет на и так неторопливый ход реформ.

Для гражданина, живущего в Украине последние 25 лет, кризисы, тем более политические, — обыденное явление. Но заталкивать этот кризис в обычную политическую текучку — опасная ошибка. Мы переживаем вполне типичный, но от этого не менее опасный симптом вероятной смены этапов революционного процесса.

Украинская революция, в которой мы живем и будем еще жить неизвестно сколько лет, — не метафора, а вполне адекватное, работающее понятие, объясняющее, что с нами происходит. Революции достаточно многочисленны, хорошо изучены их типы, предшествующие им признаки, течение революционных процессов, их политические и экономические циклы.

Вот типичные предпосылки к началу революции.

— Нарушен баланс отношений различных слоев общества, недовольны все, общество разобщено, "фрагментировано".

— Интенсивно распространяются оппозиционные идеологии, ориентированные на справедливость. Ближайшая цель — устранение "преступной" власти, Долгосрочная — обновление государства на началах справедливости.

— Недовольные граждане входят в состояние массовой мобилизации, "склонности к протестным действиям"

— Элита расколота. Часть ее, в том числе в силовых структурах, склонна присоединиться к активно недовольным. Это условие необходимо. Только при участии элит народный бунт, мятеж имеет шансы на победу и, соответственно, на статус революции.

— Международная поддержка протестов.

При наличии этих признаков любое негативное событие может послужить спусковым крючком начала революции. Но может и не послужить. Перечисленные признаки работают при распознавании идущей революции. А будущие революции, как и их результаты, непредсказуемы.

Но украинская, во всяком случае ее начальный этап, вполне типична. Для любого размышляющего гражданина было бы недопустимой оплошностью не учитывать революционные закономерности в оценках событий и своих планах.

Революция — спонтанная реакция народа на нарушение социального баланса интересов из-за нарастания противоречий между обновляющимся обществом и консервативными правилами (институтами). Это грандиозный взрыв — выброс энергии, разрушительный и созидательный одновременно. Зрелые общества удовлетворяются эволюцией. Но, как видно, не у всех это получается. Революция сама по себе — кризис, длительный и крайне болезненный. Для обшей картины замечу, что в активной фазе революции экономический кризис неизбежен, в лучшем случае рост экономики, близкий к нулевому.

Читайте: Майдан 3.0: Сазонов рассказал, как избежать новой революции в Украине

Революция вместе с романтиками, идеалистами, идейными борцами и искателями справедливости выводит на авансцену и фанатиков, авантюристов, циников, приспособленцев, умельцев промысла в мутной воде и пр. Все вместе они творят революцию, чаще всего не осознавая этого.

Закономерности революции формируются в отчаянной взаимной борьбе участников, ею охваченных, за сохранение или, напротив, обретение прав, за реализацию открывшихся возможностей. И в этой хаотической борьбе формируется новый социальный порядок, новая система институтов, новая структура общества, новая стабильность.

Поэтому результаты революции непредсказуемы и далеки от предреволюционных мечтаний и революционных лозунгов. Революцию, особенно на ее начальных этапах, невозможно оценивать в категориях добро—зло, польза—вред. Такие оценки будут даваться по долгосрочным последствиям, и даже тогда будут вызывать отчаянные споры.

Однако, берясь за оценку нынешнего политического кризиса вне революционной динамики и ее закономерностей, мы потеряем адекватность, вызовем подозрение либо в поверхностности, либо в ангажированности.

Основные конфликты определяют характер революции: религиозный или иной цивилизационный конфликт, национальное освобождение, демократизация власти, конфликт социальных групп и классов за свои права и возможности, закрепление их равенства или неравенства. Достаточно часто эти конфликты совмещаются.

Основной конфликт украинской революции будет развиваться и обостряться между олигархическими получателями монопольной коррупционной ренты и набирающим силу украинским постиндустриальным сообществом. Назовем их олигархатом (олигархическим классом) и постиндустриальным (креативным) классом.

Представление о собирателях монопольной ренты как о небольшой группе самых богатых собственников, скупивших в своих интересах высшую власть, совершенно не передает ни масштабов, ни характера влияния этого класса на украинское общество.

Украинский олигархат — это коррупционный союз лиц, обладающих дискреционной властью, с лицами, промышляющими добычей монопольной коррупционной ренты во всех сферах человеческой деятельности, во всех точках социальной жизни. От служителей кладбища и домов инвалидов до высших органов власти. Дискреционная власть — возможность распределять, допускать, разрешать, лишать и т.п.

Система таких союзов всех уровней вместе с клиентами втягивает в себя миллионы граждан. Конечно, эта система иерархична. Наиболее опасна верхушка, искажающая в своих интересах общегосударственные финансовые потоки. Но у верхушки сотни тысяч союзников, помощников, клиентов, сильных своей массовостью. Они определяют образ жизни граждан, создают социальную основу нашего "естественного государства" (по Норту). Наши формальные институты служат оболочкой неформальных норм и отношений, обеспечивающих получение коррупционной ренты.

Читайте: В Европе назвали главное достижение Революции Достоинства

Единство действий олигархического класса на всех уровнях обеспечивается не только вертикалью кнута и пряника, но и единством ценностей и интересов.

Проблема даже не в количестве украденного, а в параличе развития.

Доминирование искусственных монополий парализует обновление экономики, отодвигает Украину на маргинальную периферию мирового развития. В основе развития стран европейской цивилизации интенсивный поток взаимозависимых технических и социальных инноваций. Их симбиоз лежит в основе нового образа жизни, именуемого постиндустриальным обществом. Его лидеры — способные, креативные, активные люди, для которых свобода выбора, свобода конкуренции являются жизненной необходимостью, условием их успешной самореализации.

Четверть столетия независимости, свободных контактов с миром способствовали созданию сообщества таких людей в Украине. К ним присоединились носители европейских ценностей буквально всех слоев украинского общества. И этих людей Майдан вывел на авансцену украинской истории. Ценности и интересы постиндустриального класса противоположны ценностям и интересам искателей коррупционной монопольной ренты. Пока постиндустриальное сообщество в меньшинстве, но в меньшинстве пассионарном. Общие тенденции технического и социального развития мира неуклонно увеличивают состав и значимость этого сообщества. К началу революции постиндустриальное украинское сообщество не создало политических инструментов борьбы за власть. От того, насколько быстро и эффективно это будет сделано, зависит быстрота и полнота победы (завершения) революции.

В Украине обострение основного социального конфликта неизбежно по мере проявления непримиримых противоречий сторон. Все только начинается. Компромиссы для такого рода революций означают перемирие, но не мир.

Типичный революционный процесс включает в себя следующие стадии:

— свержение старого режима;

— власть умеренных;

— власть радикалов;

— период ослабления и завершения революции.

Поскольку революционный класс не успевает сформировать свои политические инструменты, постреволюционную власть начинают осуществлять бойцы старого политикума. Вначале — умеренные. Все вполне типично.

Умеренные — либерально настроенные члены старого политикума, принявшие революцию. Стремятся, опираясь на энтузиазм и временное единство победивших, реализовать либеральную программу обновления страны. Политический кризис умеренных также типичен и обусловлен следующими факторами:

а) завышенные ожидания победителей;

б) единство и энтузиазм победителей быстро сменяется формированием различающихся интересов;

в) либеральная программа умеренных, популярная в предреволюционный период, в новых условиях требует явной направленности на интересы революционных сил;

г) команда умеренных несет в себе все черты, навыки и связи старого политикума. И политика реформ отражает эту их объективную особенность. Их собственная программа исполняется ими нерешительно с компромиссами, нехарактерными для атмосферы революции.

Победители не склонны учитывать обстоятельства. Драматический кризис несоответствия политики и ожиданий.

Радикалы — прагматичны. В борьбе за электорат легко адаптируют свою программу и (независимо от программы) реальную политику. Они с готовностью берутся быстро решить быстронеразрешаемые проблемы. Склонны к насилию, нарушению прав собственности. Не чувствуют себя ограниченными законами экономики, чем вызывают экономические кризисы и прочие социальные эксцессы.

Далее на фоне усталости населения происходит медленное затухание народной энергии. Варианты власти разнообразны, комбинируются и разнятся от революции к революции. "Термидор" — власть новых богачей, циничного порождения революции, диктатура, реставрация, изгоняемая революционными вспышками меньшей энергетики…

В любом случае формируется новый социальный баланс, устойчивость которого означает завершение революции. Революционный процесс от начала до завершения революции при неблагоприятных обстоятельствах может длиться с перерывами относительной стабильности десятки лет.

В рамках закономерностей революции появляется возможность содержательней оценить протекающий политический кризис, его причины, риски и последствия. Напомню, для умеренных, пришедших после свержения старого режима, характерен кризис завышенных ожиданий. Поэтому нарастание недовольства ходом реформ на фоне резкого падения уровня жизни вполне ожидаемо. Но мы наблюдаем не нарастание, а буквально мгновенный взрыв конфликтов, компромата, уничижающих комментариев.

Еще одна особенность вихря антивластного негатива — отсутствие у критиков предложений по альтернативным командам, имеющим реальные шансы выиграть в борьбе (переформатирование коалиции, выборы). Тогда можно было бы оценить результативность критики. Но посыл другой. — Эта власть себя исчерпала, хуже быть не может.

Но хуже может быть всегда. На поверхности лежат два вида рисков.

Во-первых, как ни медленно движутся реформы, уровень новых антикоррупционных институтов стал опасным для получателей коррупционной монопольной ренты. Для остановки процесса все средства будут хороши. Особенно синхронно с недовольством граждан открыть новый фронт борьбы за справедливость. Тут главное не предлагать реальных альтернативных вариантов и максимально продлить дезорганизацию. Политический кризис не только прекрасная возможность приостановить реформы, но и разрушить реформаторские группы, созданные с таким трудом внутри бюрократической машины. Чем дольше дезорганизация, тем лучше. Креативный читатель может потренироваться в соответствующих ультиматумах. Скажем — никакого премьера до перевыборов парламента. У приобретателей коррупционной ренты найдется немало союзников внутри страны и за рубежом. По мере обострения борьбы мы почувствуем действие весьма изобретательных и опасных инструментов противодействия обновлению страны.

Второй тип риска прямо вытекает из закономерностей революционного процесса. Неустраняемый кризис умеренной власти приводит к власти радикалов. У нас радикалы не идейные, а профессиональные. Пока не попробуешь, не ясно, кто более опасен для либеральных реформ. Типичные особенности их правления указаны ранее.

Возможно ли предупредить негативный сценарий этого кризиса?

Мы не можем указывать истории, как должно быть, но помечтать можем.

Если умеренная власть осознает риски для себя, революции и страны, она радикализует исполнение своей программы реформ. Это значит делать не столько быстро, сколько непрерывно и последовательно, и так, чтобы результаты совпадали с заявленными целями, особенно в обновлении правоохранительного корпуса и бюрократии в целом.

Если революционный постиндустриальный класс осознает, что он запаздывает со своей политизацией и не создает тем самым для умеренной власти продуктивной оппозиции, которая могла бы успешно завершить либеральные реформы и революцию в целом, то помимо политики он будет интенсивно готовиться к управлению государством, отчетливо понимая, как важна эта профессия. Вместе с тем, он ускорит создание своих идейных партий и выдвижение своих национальных лидеров, харизматичных и вместе с тем рассудительных.

Если вся прореволюционная элита осознает критическое значение ценностей в революционном процессе, она направит специальные усилия на доминирование европейских ценностей, для начала в публичном пространстве страны.

* * * Нынешний кризис, независимо от целей его инициаторов, представляет собой углубление революционного конфликта и, в соответствии с диалектикой кризиса, играет и положительную роль. Это сильный стимул для прореволюционной элиты быть более решительными и последовательными в выполнении своих миссий, более открытыми и понятными для своих сограждан.