Чорновіл про "Правий сектор": патріоти і бандити в одному "холдингу"

"Правый сектор" неоднозначен по своей сути, сегодня это гремучая смесь грешного и праведного. Противоречие заложено уже в самом статусе "военно-политического" движения. Пора серьезно трансформироваться и определяться: либо война, либо политика. Либо принятие правил игры этого государства со всеми вытекающими, в том числе с армейской дисциплиной, либо скатывание до уровня ИГИЛ с последующей ликвидацией вооруженной группировки, ставшей неподконтрольной.

О судьбе ПС, его лидере и перспективах этой "военно-политической" силы – радужных и не очень - в блиц-интервью "Обозревателю" рассказал депутат Верховной Рады Украины нескольких созывов, политический эксперт Тарас Чорновил.

"Правый сектор" шел на откровенные провокации и, казалось, делал все возможное и невозможное, чтобы против них была применена сила. Но Порошенко устоял

У Президента хватило ума не влезать в конфликт. Мы знаем, что Петр Порошенко – человек достаточно амбициозный, он не любит, когда против него идут прямые выпады, особенно если эти выпады еще и не обоснованы. Например, митинг с требованиями уволить Авакова происходил под стенами Администрации Президента, в то время как это вообще не является компетенцией Президента – Аваков подконтролен Кабмину и ВР, - и является человеком совсем другой политической команды.

Все эти блокпосты и прочее - "Правый сектор" шел на откровенные провокации и, казалось, делал все возможное и невозможное, чтобы против них была применена сила. Зачем им это было нужно? То ли они хотели поднять к себе расположение как к преследуемой силе, то ли рассчитывали на то, что будет террористическое направление, им хотелось внутренней войны. Возможно, они хотели пройти путь ИГИЛ. Но в любом случае власть сдержалась, не сделала шаг им навстречу.

"Правый сектор" - разношерстный холдинг, напоминающий армию Махно

Внутри "Правого сектора" есть разные тенденции. Основная проблема, которая открылась – похоже, ПС вообще не имеет нормального центрального руководства и является каким-то холдингом, в котором объединились и откровенно патриотические, и ура-патриотические не очень мудрые силы, и ориентированные на защиту Украины бойцы, которые хотят воевать, и те, кто, немного повоевав, хотят иметь с того какую-то конкретную выгоду, и люди откровенно бандитской среды. На Закарпатье чем дальше от линии фронта, тем больше сомнительных элементов прикрываются "Правым сектором" и принадлежат к нему.

Ярош все-таки сыграл стабилизирующую роль, он остановил определенные тенденции, он остановил жесткость в высказываниях. По-моему, это вещь положительная. Но мы видим, что он может влиять только постфактум. Безусловно, в "Правом секторе" он человек авторитетный, но авторитетность и авторитарность – разные вещи. "Правый сектор" как организация военизированная должен был бы иметь очень жесткое командование с чрезвычайно жесткой ответственностью за неисполнение и недопустимостью любых действий без приказа сверху. В противном случае это махновщина или атаманщина.

Мы увидели, что команды сверху поступают, как правило, с опозданием, а действия происходят вообще без согласования с командованием. В Мукачево была не первая ситуация, когда "Правый сектор" втянулся в бандитские разборки, и только потом были сделаны действия, которые должны были успокоить ситуацию.

В целом "Правый сектор" чем-то напоминает украинскую армию Нестора Махно, в которой все признавали авторитет командира, но никто ему особенно не подчинялся и не ждал его приказа, чтобы начать какое-то действие. Это очень опасно и очень рискованно – не только для государства, но и для самой этой организации. Потому что рано или поздно криминальные элементы, которые есть в "Правом секторе", или откровенные авантюристы, снова разыграют какую-то отрицательную роль и создадут возмущение, которое может быть намного хуже, чем было в Мукачево.

Отказаться от политики и принять государственные правила игры, иначе всех пересажают

"Правый сектор" должен быть каким-то образом трансформирован. В таком виде эта сила обречена на махновщину, а даже если и попробуют сделать там жесткое единоначалие, рано или поздно оно даст сбой – просто тогда Ярош будет нести большую ответственность за то, что происходит.

Они должны попрощаться со статусом военно-политической организации. То, что они не идут на местные выборы – при том, что социология им дает не наихудшие показатели, - наверное, признак того, что есть понимание необходимости выхода из этого дуализма и вхождения в систему государственной армейской структуры как вооруженная организация, очевидно, наотрез отказавшись от политической составляющей.

Это не может быть одна организация – это первое. И второе – они должны признать государственные правила игры. Это не могут быть какие-то резервные батальоны, которые никому не подконтрольны. Если в резерве, то вы в государственном резерве. Вы не можете покинуть фронт тогда, когда вам захочется. Вы не можете прибыть на фронт, когда вам захочется. И целый ряд вещей.

Во многих странах мира есть резервные армии, есть даже структуры, подобные нашим добровольческим батальонам. Но они не могут быть анархичными и неподконтрольными государству.

Мне кажется, у Яроша готовность к этому есть, у его парней такой готовности очень мало. Если он справится с ситуацией, то с "Правым сектором" будет все спокойно, а если нет, у них будет выбор между двумя структурами – между Ирландской республиканской армией (ИРА) и ее судьбой. Причем, не судьбой в северной Ирландии, а судьбой в независимой Ирландии. Они начали воевать против своей страны, когда, на их взгляд, страна стала не слишком радикальным врагом Англии. ИРА восстала, начала убивать своих – тех, с кем вместе воевала. И ИРА была уничтожена на территории независимой Ирландии – всех перестреляли просто подчистую. Это может угрожать и "Правому сектору", только их не перестреляют, а пересажают.

Второй вариант – если они не пойдут на трансформацию, им грозит скатывание до уровня "Исламского государства", которое тоже сначала воевало против чужих, "врагов ислама", а сейчас они в основном убивают самих мусульман. Они скатились до того, что каждый, кто думает не так, как мы – враг. Эта идея в "Правом секторе" была озвучена не один раз. Вспомните: право принимать решения, говорить о будущем этой страны имеют право только те, кто с оружием в руках стояли в окопах не только по призыву, но и как добровольцы. То есть вывод такой: никто из нас не имеет права на демократическое принятие решений, а только они. Поэтому у них есть очень большая перспектива скатиться до уровня ИГИЛ.

Это произойдет обязательно, если они в какой-то момент не договорятся с государством о четких правилах игры".