Свитолина: могла остаться в Израиле, Англии или США, но выбрала Украину

Пятая ракетка мира решительно настроена завоевать первый в карьере трофей на турнире Большого шлема. В нынешнем году украинка добралась до четвертьфинала Roland Garros, что стало повторением личного рекорда Элины на турнире.

В эксклюзивном интервью OBOZREVATEL спортсменка рассказала о теннисе в условиях пандемии, собственном детском тренировочном лагере, итогах сезона, отношениях с Владимиром Кличко и своем становлении в профессиональном спорте.

– Элина, вы одна из самых узнаваемых спортсменок Украины. Сейчас вы на пару дней приехали в Украину. Узнают ли вас в маске в общественных местах?

–Да, бывает. Но я ходила голосовать в Одессе на местных выборах, и моего папу узнали, а меня нет.

– Вам уже привычно ходить в маске?

– Мне привычно, потому что во Франции или в Швейцарии везде нужно ходить в маске, даже на улице. Поэтому я уже привыкла и это воспринимается как часть жизни. Да и вообще, сейчас уже похолодало и в маске даже теплее.

– Вы достаточно коммуникабельный человек. Соблюдение правил карантина создает вам какие-то трудности при общении с близкими или друзьями? Например, отказ от рукопожатий или объятий?

– Я вообще люблю держать дистанцию. Например, французы очень любят при встрече обниматься и целоваться, но я предпочитаю соблюдать личную дистанцию. И с этой точки зрения для меня хорошо, что сейчас нужно придерживаться этих правил. С другой стороны, есть минусы: нельзя свободно передвигаться по миру, что создает дискомфорт. Я не могу свободно приехать практически никуда. Сейчас я буду лететь в Европу, и проходить пропускные пункты сегодня не очень комфортно, поскольку я была в Украине. А наша страна, сейчас, к сожалению, в красной зоне.

– Насколько медицинский протокол влияет на игровой процесс?

– Во время матча ничего сильно не изменилось. Разве что, теперь полотенце ты берешь сам с крючков, которые рядом с кортом. Вне кортов, конечно же, нужно всегда носить маску. Исключение – когда ты кушаешь или занимаешься в фитнес-зале. Твой тренер всегда должен носить маску, даже на корте, если он не играет, а просто собирает мячи. Кроме того, нужно пользоваться санитайзером. Нельзя находиться в каких-то местах, в которых ты привык быть. Физиотерапевты тоже могут быть только в отеле. В общем, есть определенные неудобства, но сейчас это уже часть тенниса. И без этого не проводились бы турниры. Это правила и нужно их придерживаться.

– Стефан Гуров (менеджер Элины Свитолиной – ред.) мне рассказывал, что во время карантина некоторые игроки топ-5 находили возможность поддерживать форму в частных домах, где есть теннисные корты. А как это было у вас?

– В первое время вообще нельзя было выходить. Только в супермаркет. Все корты были закрыты. Даже стенку нельзя было использовать. Я знаю, что некоторые игроки были оштрафованы, потому что пытались поиграть на стенке. Поэтому два месяца я не тренировалась. Выполняла только фитнес-программу у себя во дворе. У меня закрытый двор, поэтому никто не видел, что происходило. Это было непросто.

В первые две недели была мотивация, потому что нужно было держать себя в форме. Потом уже, когда сказали, что это все протянется намного дольше, чем один месяц, мотивация уходила. Были тяжелые дни, потому что никуда нельзя было выходить. Уже потом я старалась расслабиться и не задумываться о том, что будет через месяц, через полгода. Начала планировать себе каждый день. Это очень важно, чтобы был какой-то график дня, иначе просто теряешься в непонятном состоянии. Забываешь, где ночь, где день. И персональный график помог мне держать себя в этих рамках.

– Если говорить о внутренних ощущениях: вам было страшно, когда пандемия набирала обороты?

– Было не то что страшно, а как-то неприятно из-за того, что нет какой-то уверенности в дальнейшем. Было не то, чтобы страшно, а скорее непонятно, что будет дальше. Мы сидели дома и вроде бы ничего плохого не могло случиться. Но было очень печально видеть, что росли цифры зараженных, и до сих пор нет вакцины. При этом присутствовал страх за будущее. Потому что непонятно даже сейчас: если брать теннисный мир, то турниры сокращаются, призовые урезаются, некоторые турниры отменили даже на следующий год. В виду этих причин, присутствует неуверенность в завтрашнем дне.

– Насколько большие коммерческие потери вы понесли?

– Я не сыграла определенное количество турниров. Из-за этого у меня по некоторым контрактам есть потери. Мне повезло, что Nike и Wilson – одни из самых влиятельных компаний в теннисе, и им удалось удержать себя в среднем состоянии. Некоторые компании понесли огромные потери. Это повлияло на спортсменов и их контракты. В этом смысле мне повезло, однако у меня все равно существенные потери в виде недоигровки турниров. Поэтому было важно играть все турниры, которые были в этом году.

– Если анализировать этот странный год, в игровом плане вы можете занести его в актив? С одной стороны, выиграли турниры в Монтеррее и Страсбурге, а с другой, снова потерпели неудачу на Roland Garros.

– Закончила я позитивно – сохранила пятое место в рейтинге WTA. Выиграла два турнира в этом году. Это вдвойне ценно, потому что я находилась не в суперформе, когда играла Монтеррей. Также, после перерыва удалось хорошо сыграть в Страсбурге и набрать неплохую форму перед Roland Garros. Это было очень важно для меня, там были хорошие соперники. Конечно, всегда хочется большего, победы на Большом Шлеме, но я на таком уровне и переживаю такой период карьеры, что всегда стоят задачи победы на турнирах Большого Шлема, но ты не можешь сильно огорчаться.

Ведь еще есть следующие турниры. Поэтому, нужно смотреть вперед, анализировать и двигаться дальше. Психологически тяжело играть такой турнир как Roland Garros. Особенно в этом году, поскольку я пропустила US Open и попала в такую серьезную нервотрепку после длительного перерыва. Наверное, этот год был больше психологически тяжелым. Я не сказала бы, что он плохой, так как я финиширую на пятой позиции, удержала рейтинг и выиграла два турнира. Это неплохо.

– Самый странный матч в этом году?

– Наверное, это матч с Вондроушовой в Риме. Я чувствовала себя очень хорошо. И даже когда начался матч, я показывала хороший уровень игры. Но потом начались ровные геймы, игра шла на равных курсах, но я их все проиграла. И матч вообще скатился вниз. Я вообще не поняла, что произошло: чувствовала себя хорошо, но она доставала все мячи, а я буквально в двух розыгрышах ошиблась, и это решило судьбу матча. А счет сложился так, будто я отыграла средний по качеству матч. Как так вышло, это для меня до сих пор загадка.

– Вы в третий раз играли в 1/4 финала Roland Garros. Насколько психологически давит близость финала на таких турнирах? Ведь, по сути, остается сделать только два шага.

– Остается два шага до финала, верно. Это вроде бы близко, но одновременно и далеко. Эти два матча, которые нужно выиграть, а вместе с финалом – три, они самые тяжелые. Ты подсознательно считаешь, что ты уже победил. Но по ту сторону сетки также есть человек, который хочет победить. Ты должен быть сконцентрирован. Это одни из самых тяжелых матчей. Если не справляешься с давлением, то это может сыграть злую шутку, так как случилось у меня в двух полуфиналах. Я могла отыграть намного лучше и хотя бы дать себе шанс зацепиться за результат. Но этого сделать не удалось.

– Был трогательный момент, когда вас довели до слез вопросом о талисмане, который вы потеряли в 2018 году (игрушечный щенок Бобик – ред.). За это время вы не обрели ему замену?

– Нет, я не такой человек, что сразу взяла и купила новый талисман. У меня был только один, о котором вы читали. Я вообще не очень суеверный человек. Но люблю, когда все систематически выстроено, особенно во время турниров. Мне важно понимать, что у меня все четко и тогда есть ясность в моих действиях и порядок в голове.

– В одном из рейтингов "Самые влиятельные женщины Украины" по последним данным вы занимаете 32-е место. Вы ощущаете себя влиятельным человеком?

– С точки зрения того, что я пытаюсь как-то развивать спорт в Украине, в частности, теннис, наверное, да. Я не влияю на процессы с политической точки зрения, как например, Жан Беленюк, находясь в Верховной Раде. Но я стараюсь делать какие-то мастер-классы, у меня есть благотворительный фонд, в рамках которого я помогаю детям. С этой точки зрения я стараюсь развивать теннис и давать мотивацию. Если это все позволяет считать меня влиятельным человеком, то, наверное, так и есть.

– Я был в Одессе, в тренировочном лагере, организованном вашим фондом, наблюдал, как работают дети. Это был второй год проведения такого лагеря. Насколько вы довольны развитием этой истории в Украине? И каким вы представляете себе этот проект в следующем году?

– Я рада, что Фонд я организовала еще во время игровой карьеры. Потому что когда ты завершаешь свою карьеру, у тебя появляются другие приоритеты. Я все еще могу делиться с детьми опытом, общаться с родителями. На данный момент тяжело что-то говорить касательно следующего года. Мы сейчас живем в условиях пандемии, поэтому сложно что-то организовать. У нас были хорошие планы по развитию детей, которых мы отобрали с прошлого лагеря. К сожалению, мы не смогли дать им то, что было запланировано и обещано. В частности, поработать с другими академиями и тренерами. Надеюсь, в следующем году это удастся.

Но при всех трудностях нынешней жизни, нам удалось провести лагерь в Одессе в этом году. Я считаю, он прошел очень здорово. Дети были в восторге, и я рада, что мы увидели много новых лиц. Это дети с большой мотивацией, которые готовы играть турниры, хотят достигнуть больших результатов. Это придает мне еще большую мотивацию делать для них что-то большее. Когда я вижу много счастливых детей, мне хочется дать им еще больше возможностей показать себя не только в Украине, а и во всем мире. Поэтому, моя самая главная задача в этом направлении: помочь детям найти возможность реализовать себя. Когда я здесь росла, моей мечтой был шанс сыграть на больших турнирах, что-то выиграть, чтобы обо мне узнали в мировом теннисе. Это всегда двигало меня вперед и давало мне мотивацию.

Я знала, что мне очень повезло, что у меня есть Юрий Сапронов, который дал мне возможность потренироваться в другой академии. Как никто знаю, насколько тяжело в Украине найти такого спонсора. Поэтому, фокус Фонда направлен на то, чтобы дать возможность детям показать себя с самой лучшей стороны.

– В лагере участвовали дети возрастом 11-12 лет. Отталкиваясь от пройденного вами пути: что самое сложное для теннисиста в этом возрасте?

– Каждый ребенок очень индивидуален. У меня были проблемы с техникой. Это был переломный момент, когда мне нужно было менять удар справа, подачу. Вся эта смена техники давалась мне нелегко. В 12 лет я переехала в Харьков, что дало мне толчок вперед. Период с 12 до 15 лет, когда я выиграла юношеский Roland Garros, был самым тяжелым. Я много чего меняла в своем стиле игры и в своей технике. Тогда я думала, что не смогу выиграть какие-то турниры. Это были самые тяжелые моменты.

Но потом все постепенно наладилось. Я начала верить в себя и показывать результаты. Конечно, не все турниры выигрывала, но было движение вперед. С другой стороны, родители – это тоже очень важный фактор. В эти годы рядом со мной всегда была моя мама, которая мне помогала и всегда старалась мотивировать. Она видела, что мне было очень нелегко, терялась вера в себя, много энергии уходило на какие-то внутренние перемены. Все-таки, переходной возраст, еще и вне корта начинают какие-то тараканы в голове появляться. Поэтому в этом возрасте важно найти правильных людей рядом, родители тоже должны помогать. Где-то больше надавить, где-то отпустить, чтобы ребенок не выдохся. Нужен индивидуальный подход для каждого человека.

– Ваши родители говорили, что когда вам было 10 лет, вы уже играли за клуб в Чехии, фактически, обеспечивая себя всем необходимым.

– Да, у меня есть старший брат. И буквально с 3-4-х лет я была всегда в теннисе. Когда родители ездили на турниры с моим братом в Израиль, Чехию или Польшу, то я всегда была с ними. И меня постоянно подбивали, чтобы я где-то с кем-то играла, какие-то клубные матчи. Из-за того, что я всегда играла в возрастной категории на несколько лет выше, мне давали тренироваться, видя, что у меня есть какие-то задатки. В тех обстоятельствах я всегда была самой маленькой, поэтому ко мне хорошо относились и были рады, что я могу обыгрывать каких-то девочек, которые старше меня. То, что я езжу в рамках теннисных турниров уже 23 года, сейчас, конечно, чувствуется. Но это принесло свои плоды.

– Потом, в 13 лет, у вас был выбор: ехать в Харьков, в Европу или в США, верно?

– У меня было несколько вариантов. Я могла быть в Израиле. Они предлагали там гражданство. Могла оказаться в Англии или в США. Но мы остановили свой выбор на Украине, потому что это не так далеко и понятный менталитет. Откровенно говоря, в 12 лет не так просто взять и уехать в другую страну. Естественно, мои родные переживали за меня. Но когда мы встретились с Юрием Анатольевичем Сапроновым, нам очень понравилось предложение. И тогда было принято решение, что я останусь в Харькове. Какое-то время я была там одна. Мой тренер, Андрей Федорович Луценко, забирал утром на тренировку и привозил обратно. Я боялась темноты, поэтому никогда не ходила одна.

Это было непростое решение. Затем было много лет работы, проделанной в Харькове. Но оно дало свой эффект, и я стала более самостоятельной. Позже это помогло мне на корте, я научилась быстро принимать решения.

– Возвращаясь к тренировочному лагерю. Вы вели переговоры с европейскими академиями на предмет того, чтобы привезти детей из Украины и показать им, как устроен процесс воспитания игроков в Европе. Как академии реагировали на вашу инициативу?

– Они очень позитивно к этому отнеслись. Я знаю очень много владельцев разных академий, которые всегда очень рады новым игрокам и возможности сотрудничать со мной. Поэтому, я стараюсь подобрать для лагеря какие-то места, которые не так далеко, не за океаном, а где-нибудь в Европе. Я считаю, что в США немножко по-другому выстроена вся структура, там другой менталитет. Детям было бы тяжело. Конечно, можно съездить на одну неделю и посмотреть, это хорошо. Но для работы стоит искать варианты в Словакии, Польше, Чехии. Там есть хорошие академии. Если подальше, то есть варианты во Франции или в Бельгии, где работают профессионалы. Там ближе менталитет и более понятная схема работы. Для детей это хорошие места, где они могут развиваться.

– Вы дружите с Владимиром Кличко. Чему вы научились у него как у спортсмена и личности?

– Владимир – человек с большой буквы. Он много чего достиг в профессиональном спорте. Но и вне спорта он здорово ведет свой благотворительный фонд. Я рада, что он делится со мной своими секретами, какими-то наставлениями. Когда я создавала свой фонд, именно Владимир Кличко был тем, кто смог направить меня в нужное русло. Не так легко создать фонд, чтобы он не просто существовал, а реально помогал детям.

Владимир руководит своим фондом уже очень много лет и делает невероятную работу со своей командой. Я присутствовала на нескольких его семинарах, которые он проводит с детьми. Там все очень профессионально, прозрачно и понятно. Я видела, как дети смотрят на него, горят желанием чему-то научиться. Владимир всегда придает мотивацию людям, которые собраны вокруг него. Он присутствовал несколько раз на моих мероприятиях по благотворительному фонду, и я вижу, что люди прямо загораются мотивацией, находясь рядом с ним. Для меня большая честь, что он мне помогает и я очень рада, что в моей жизни есть такой человек, как Владимир Кличко.

– Вы запустили линейку энергетических батончиков SvitFit. У него достаточно необычный, но приятный вкус. Почему вы решили заняться этим?

– Необычный вкус, потому что он состоит из натуральных ингредиентов. Ведь мы привыкли, что в батончиках постоянно присутствуют какие-то добавки, либо все облито шоколадом или мармеладом. Я очень увлекаюсь здоровым питанием. Не просто здоровым, а именно полезным. Для каждого человека важно знать, что ты принимаешь, и как это действует на твое тело. Поэтому, очень сложно найти те перекусы, которые были бы не вредны для тела, мозга и пищеварения. Из этого и появилась идея создать такие батончики, полностью созданные из натуральных продуктов.

– Мы с вами общались три года назад, и в том разговоре вы сказали, что хотите открыть ресторан мексиканской кухни в Украине. Это желание еще осталось?

– Вообще, в тот момент было как-то больше желания. Нет, у меня, безусловно, присутствует желание открыть ресторан в Украине. Но на данный момент оно не настолько сильное, не горящее. Я была в Одессе, там очень много ресторанов и большинство из них на высоком уровне. И я знаю, что если нужно этим заниматься, то необходимо погрузиться в этот процесс на 100 процентов. Я не могу что-то делать на 50-60 процентов, просто, чтобы это было. Мне нужно, чтобы то, что я делаю, было самым лучшим. Иначе я просто это продам или заброшу.

– Однажды я заметил у вас в сторис, что вам нравятся фильмы и сериалы на Netflix. Если у вас есть свободное время, что вы обычно смотрите?

– Мой любимый фильм, который я иногда пересматриваю, это "Престиж". Сериалы сейчас я смотрю реже. На карантине я смотрела интересный сериал Letter to the King. Еще смотрела Underground. Там интересна сама история. Из фильмов я бы отметила Uncut Gems с Адамом Сэндлером.

Вообще, я сейчас в большинстве своем смотрю интервью. Когда президентом Украины стал Владимир Зеленский, я начала следить за тем, что происходит в политике. Я сама не даю никаких оценок, поскольку я уже много лет не живу в Украине и не имею представления, как живется обычным людям здесь. Но смотрю разные интервью, потому что интересно посмотреть на людей в разных ситуациях. И очень люблю смотреть Ted Talks.