"Запахло керосином": на блок-постах в Херсоне известный легкоатлет обманывал оккупантов, чтобы выбраться на украинскую территорию

Призер чемпионата мира и Европы по прыжкам в высоту Андрей Проценко пробыл 40 дней в оккупации в Херсонской области прежде, чем появилась более-менее безопасная возможность выехать на украинскую территорию. Победитель Бриллиантовой лиги-2019 очень переживал из-за дороги и российских блок-постов, поскольку отвечал за своих детей. Но оставаться в оккупации он больше не мог.

В интервью OBOZREVATEL титулованный легкоатлет рассказал о разбитых мостах, поисках детских подгузников в Херсоне и рывке на подконтрольную Украине территорию. При этом Проценко и его жена не признавались оккупантам, куда едут на самом деле, поскольку боялись, что их развернут назад.

– Андрей, сколько вы пробыли в оккупации?

– Примерно 40 дней. На территорию, подконтрольную Украине, мы выехали в начале апреля.

– Когда мы общались с вами в прошлый раз, то вы рассказывали, что 24 февраля выехали из Херсона за детьми в село и застряли там. Вы потом возвращались домой в Херсон?

– Мы сидели в селе и ждали возможности выехать на подконтрольную Украине территорию. Знакомые скинули маршруты, которыми они выбирались из Херсона. Также мы нашли чаты, где переписываются люди, которые уже выехали или хотят выехать, и искали информацию, поскольку "зеленых" коридоров не было и не предвиделось. И сейчас тоже нет.

Страх, конечно, был, переживали из-за прохождения блок-постов. Читали, что пропускают. Досматривают вещи, паспорта, багажники, бардачки, но так уж сильно не придираются. Хотя кому как повезет. Кого-то могут пропустить почти сразу, а кого-то основательно проверят. Но пока мы ждали, этот маршрут закрылся, и мы решили сначала вернуться в Херсон, а уже оттуда мониторить информацию о выездах.

Сидеть дальше в селе не было смысла. Мы понимали, что быстро война не закончится, а мне нужно было тренироваться и думать о будущем детей. Поэтому собрали вещи и поехали. Нас пугали, что и по селу, и по дороге на Херсон очень много блок-постов. Поэтому по селу мы ехали не основной дорогой, объезжали центральные улицы, выбрались на окраину и поехали уже по центральной трассе.

Два раза съезжали с дороги и останавливались на обочине, потому что шли небольшие военные колонны – БТРы и еще какая-то техника. Мы не рисковали и пропускали их. Плюс по дороге видели разбитую технику. Не скажу точно чья, но, скорее всего, российская, потому что двигалась по направлению к Херсону.

В итоге мы подъехали к мосту через Днепр, там был первый блок-пост. У нас проверили телефоны и по ним как-то догадались, что я легкоатлет. Вроде я его и чистил, но все равно осталось много информации, связанной со спортом. Плюс, может, он как-то связан с легкой атлетикой. В итоге даже багажник не проверяли.

На въезде в Херсон, за мостом, был еще один пост. Передо мной машину внимательно проверяли, а когда мы подъехали, я вышел, он заглянул в авто, увидел, что там дети, и сказал садиться и проезжать. Так мы добрались до Херсона относительно спокойно, и это дало нам еще больше энтузиазма выезжать из региона, мол, более-менее пропускают.

– По вашему рассказу ситуация в Херсонской области была лучше, чем в той же Запорожской.

– Мне кажется, что мы просто попали на своего рода пересменку, потому что по дороге самих блок-постов было много, но там никого не было. Мы просто мимо них проезжали. А до этого, как я понимаю, там было много военных.

– Пока вы были в селе, не сталкивались с российскими оккупантами? Не ходили по домам, не мародерствовали, не угрожали?

– О фактах мародерства в нашем селе мы не слышали. Но у знакомых есть дом рядом с нами и в другом селе, возле самого Днепра. Вот там стояло много российской техники, и они ходили по домам. Не то, чтобы сильно мародерствовали, но то, что ходили по пустым хатам, взламывали и проверяли, нет ли там кого-нибудь, это точно. Может, потом что-то и выносили из них, но этого никто не знает.

У нас в селе в основном только патрулировали. И пока мы там находились, все было тихо. А потом рассказывали, что солдаты поменялись и новые уже заходили в хаты, забирали людей и куда-то уводили. Судя по всему, выпытывали у них какую-то информацию. Но потом возвращали и запрещали им что-либо рассказывать о том, что с ними было.

– Что первым делом бросилось в глаза, когда вы въезжали в Херсон? Как становилось понятно, что он действительно оккупирован?

– Когда мы ехали через мосты, то там были дырки и приходилось их объезжать. Не большие, но колесом проваливаешься. Ну и побитая техника. А на улицах стояли расстрелянные гражданские машины, и их никто не убирал.

Сильно Херсон не изменился на тот момент, но магазины не работают. Большие супермаркеты – "АТБ", "Сильпо" – все было закрыто. В основном работали только маленькие магазинчики, та же бытовая химия. С молочными продуктами в городе большие проблемы.

Не могли найти для ребенка подгузники. Обошли весь город, но были только маленькие размеры. И многие тоже искали и ищут, многие приезжали за ними из области. Видели, что мы с маленьким ребенком, подходили к нам и спрашивали, не сможем ли мы им подсказать, где есть подгузники. Я отвечал, что сам ищу.

– Херсон сильно пострадал от военных действий?

– На тот момент, когда мы выезжали, в него стрельнули только один раз. И это были русские. Я точной информацией не владею, но, по слухам, из-за того, что их пост разбивали партизаны. И они в отместку развернули оружие и стрельнули в ближайший дом.

Вот недавно на ж/д вокзале в Херсоне партизаны вывесили флаг Украины. Но, правда, сам вокзал изнутри разнесли, диваны разломали, разрезали, стулья распороты, двери сломаны, все шкафы разбиты. Что там можно было искать – непонятно. Зачем так делать? Чтобы никому не досталось?

– А когда вернулись в Херсон, вы там тренировались?

– Я там провел три тренировки. Первый раз побежал в спортивное училище наугад, решил попробовать, пустят или нет. Был незнакомый охранник, он позвонил тому, кто сейчас там главный, и меня пустили. Но меня хватило лишь на три дня занятий. Окна зала выходят на улицу, где ездило много этих Z-мобилей, потому что рядом была служба безопасности. Психологически очень тяжело. Я не мог полноценно тренироваться. Это не давало мне покоя.

А потом застал, когда по училищу проводили экскурсию. Меня представили этим людям как участника Олимпийских игр. Мол, у нас такие есть еще спортсмены. Я понял, что дело пахнет керосином. Потому что водили не херсонцев, а каких-то заезжих. Я понял, что что-то будет, и не хотел там оставаться. Не видел смысла там тренироваться. Ты же не сможешь оттуда куда-то нормально выезжать и представлять Украину.

Скажу, что пока я ходил в училище, там было пусто. Только внизу сидел один охранник. Приходи и бери ключи какие хочешь. Знаю, что сейчас тренеров заставляют ходить на работу два раза в неделю, чтобы платили зарплату. Но все ученики уехали – и некого тренировать. Говорят, что с июня зарплату будут платить уже в рублях.

Кстати, когда я приехал в Херсон, со мной связался волонтер и предложил помочь с выездом. Я отнесся к нему с осторожностью. Спросил, как и когда нас могут вывезти, он ответил, что уже завтра, если мы готовы. Но я знал, что выезда уже несколько дней не было, и спросил его об этом. Он заверил, что без уверенности в безопасности ехать не будут. Но я отказался.

А на следующий день после приезда в Хмельницкий, это было уже дней через пять после предложения от волонтера, со мной связалась знакомая спортсменка и рассказала, что ей помог выехать как раз этот волонтер, которому я не доверился. Я очень благодарен всем, кто волновался за нас и помогал уехать.

– А сколько дней вы пробыли в Херсоне?

– 4-5 дней. Но как только мы увидели, что появился маршрут и по нему поехали, мы тоже собрались и выехали. Но сначала узнали детали маршрута, потому что он шел не по основным дорогам, а грунтовыми, через села, где поменьше блок-постов и более-менее пропускают. Плюс у нас знакомые работали в Снегиревке, через которую предстояло ехать, и они нам сильно помогли. Дорога была побитая, но ехать можно.

Также мы нашли знакомого попутчика, который этим маршрутом уже как-то ездил, развозил продукты. Мы с ним встретились в 8 утра возле железнодорожного вокзала и поехали. Первый блок-пост прошли более-менее быстро, а на втором, на объездной за Херсоном, стояли более двух часов. У нас взяли паспорта, отнесли в будку и буквально секунд через 5–10 вернули, затем проверили багажник и отпустили.

Мы сначала говорили, что едем в оккупированную Снегиревку, после которой уже начинается украинская территория. Решили не признаваться, куда направляемся, так как боялись, что нас вернут. Скажу, что колонн с авто в нашем направлении было много, но за счет того, что у нас было две машины, мы их обгоняли. К тому же наш попутчик знал, где можно немного срезать или объехать.

На каждом блок-посту было страшно по-своему, капот бывало открывали, багажник, но в сумках не рылись. Думаю, за счет того, что у нас в машине было двое детей. Поэтому так уж дотошно не досматривали, но заглядывали в салон.

На одном из блок-постов я немного испугался, когда один из них попросил меня открыть багажник, а другой залез в окно с моей стороны и не было видно, что он там делает. Я отвернулся, а потом смотрю, а он уже там. Оказалось, что он угощал ребенка вафелькой. Меня это чуть-чуть напрягло на тот момент.

Последние два российские блок-поста у нас были в Снегиревке, это уже Николаевская область. На первом при въезде в город проверяли сразу по пять машин. Сначала заехал наш знакомый, его проверили и отпустили. А затем подъехали мы. Но нас предупредили, что сразу за блок-постом надо повернуть направо, потому что прямо идут военные действия. А нашему знакомому этого не сказали. И он поехал прямо. А у него в машине был ребенок с ДЦП.

Были проблемы со связью, мы не могли ему дозвониться. Прождали его минут 20, после чего решили ехать, пока не удастся с ним связаться. В итоге мы проехали Снегиревку, проехали мимо разбитой техники и каких-то разбросанных боеприпасов. Затем дорога шла вдоль канала, и там мы увидели двух военных, которые проверяли машины. Увидели у них на автоматах украинский флаг и вздохнули с облегчением.

Вскоре мы остановились и начали вызванивать нашего попутчика. Он испуганно рассказал, что заехал немного не туда. Его досматривали с ног до головы, проверили все сумки и телефоны, было много военных, и это очень сильно испугало ребенка. Но, слава Богу, выехал. Дальше у нас с ним дороги разошлись, он поехал в Николаев, а мы сначала на Кировоград (Кропивницкий. – Ред.), а потом в направлении Хмельницкого.

Кстати, на выезде из Снегиревки, за нашим блок-постом, пока ждали знакомого, к нам подъехали на электромобиле и попросили отбуксировать, так как заканчивается заряд. Было немного не по пути, но мы согласились и протащили их пока была хорошая дорога.

– А на последнем оккупантском блок-посту у вас спрашивали, куда едете и почему? Не отговаривали?

– На последнем мы уже говорили, что едем в Кировоград. Жена говорит, что спрашивали, почему выезжаем, а я уже и не помню (смеется). Наверное, из-за того, что в машине были дети, это все прошло легче. Где-то на третьем блок-посту на нашем пути были такие вояки не то, чтобы старые, но хилые и какие-то чахлые. Так вот они спрашивали: "Почему так много машин едет?", "Куда все уезжают?", "Что – в Херсоне бомбят?"

Я на тот момент сказал, что не бомбят, но просто мы не знаем, что делать, и едем в Снегиревку к знакомым. Может быть, надо было им устроить панику и сказать, что бомбят, чтобы и они побежали (смеется). Но тогда мне было не до того.

– А много оставалось людей на тот момент в Херсоне?

– Много, но тогда очень много и выезжали. Пять дней продержался тот выезд на Николаев, которым ехали мы. Затем его закрыли, но спустя неделю появился новый маршрут. Он работал больше месяца, и через него смогло выехать на украинскую территорию очень много людей.

Но все равно немало и остается – те, кто боятся за нажитое добро, те, кто занимались там сельским хозяйством и не могут вывезти технику.

Получается, что все те, у кого были какие-то деньги, выехали. Практически все владельцы магазинов уехали, потому что их заставляли вести торговлю в рублях. И угрожали, мол, вы должны работать, магазин не должен быть закрыт. После таких угроз они собрались и выехали. Их искали, взламывали дома, но их там уже не было.

– А вы следите за своей квартирой в Херсоне? Потому что знаю случаи, когда в оставленное жилье на оккупированных территориях заселяли чужих людей. И не без наводки соседей.

– У нас пока такого не наблюдается, но у сестры жены так и произошло. Они уехали, попросили присмотреть за квартирой соседа, а он там кого-то поселил без их ведома.

– Сейчас, я так понимаю, вы находитесь за границей?

– Да. 22 апреля мы выехали в Португалию. А сейчас переехали в Испанию, которая принимает нас за свой счет. Испанская сторона создала все условия для меня и моей семьи. Надеемся, что останемся здесь до конца июня. А там все может измениться в одну минуту.

Здесь я тренируюсь, условия хорошие. И уже 5 июня планирую выступить на соревнованиях в Германии.

– А что с формой? Сильно подрастеряли за то время, что были в оккупации и в дороге?

– Пытаюсь сейчас ее нагнать, но не знаю, как получится. Первые две недели было тяжело, потом чуть-чуть подгрузился. Сейчас вроде бы втягиваюсь в тренировочный процесс, но какой будет результат – не знаю. Прыжковая часть дается тяжело. По физухе не идеально, как раньше, но, надеюсь, что этого хватит. Главное, чтобы технически все удавалось.

– Вы готовитесь сами или тренерский штаб тоже выехал за границу?

– Я нахожусь здесь со своим тренером. У него трое детей, и это помогло ему выехать. Но в основном выпускали женщин. Плюс со мной в Испании готовятся наши прыгуньи в высоту Оксана Окунева и Екатерина Табашник. Оксана с Катей уже выступали в этом сезоне.

– То есть вам там не скучно и не одиноко готовиться.

– Не скучно и не одиноко, но домой хочется. Особенно жене с детьми. Условия у нас пока хорошие, но что будет дальше? И эта неизвестность пугает. Непонятно, когда это все закончится. Поэтому жене с детьми нужно думать, где они будут постоянно находиться. Потому что старшая уже и в садик может ходить с осени.

Чтобы соревноваться, мне проще находиться пока за границей. Потому что с выездом из Украины возникают сложности. Плюс сейчас в стране спортивная инфраструктура не всегда доступна, из-за чего возникают проблемы с подготовкой. Так что пока я буду находиться и готовиться здесь.

Ранее OBOZREVATEL рассказывал, как украинский победитель "Бриллиантовой лиги" застрял в оккупации, где намечались проблемы с едой.

Только проверенная информация у нас в Telegram-канале Obozrevatel. Не ведитесь на фейки!