"В РФ не могли этого пережить": Говорова рассказала о взрывной реакции на россиян-беженцев, влиянии войны на спорт Украины и поиске колес погрузчика

Заместитель главы КГГА по вопросам осуществления самоуправляющихся полномочий, бронзовая призерка Олимпиады-2000 в тройном прыжке Елена Говорова до последнего не верила, что Россия решится на полномасштабное вторжение в Украину, но с первых дней большой войны бывшая советница Офиса президента Украины вместе с коллегами осуществляла гуманитарную помощь и занималась отстранением представителей стран-агрессоров от международных соревнований.

Видео дня

В интервью OBOZ.UA Говорова вспомнила титаническую работу в первые месяцы полномасштабной войны, оценила, насколько успешно сработала Украина по вопросу изоляции РФ и РБ от международных турниров, в частности от Олимпиады-2024, а также рассказала, смогла бы она сама выйти в один сектор с россиянкой.

– Как, по вашему мнению, война повлияла на украинский спорт?

– Война повлияла на все сферы нашей жизни, на нашу страну – на все. Также она повлияла на украинский спорт.

Погибли многие наши спортсмены и продолжают гибнуть те, кто защищает нашу страну на фронте. Гибнут украинские спортсмены, находящиеся в городах, которые каждый день обстреливает агрессор. Частично наши дети уехали за границу, чтобы иметь возможность продолжать жизнь дальше со своими родителями и иметь возможность тренироваться.

А у оставшихся детей тренировочный процесс не происходит на том уровне, на котором должен быть, из-за постоянных ракетных обстрелов, постоянных воздушных тревог. Это тоже влияет на жизнь наших детей.

Конечно, война повлияла и продолжает влиять на всех уровнях нашего спорта. И нам после победы придется восстанавливать, придется возвращать наших детей, находить кадровые ресурсы, чтобы восстановить на высоком уровне спортивную сферу нашей жизни.

– А как война началась лично для вас? Допускали ли вы до 24 февраля 2024 года, что РФ действительно пойдет на полномасштабное вторжение? Как-то готовились?

– Для меня война началась со взрывов, которые я услышала, но не смогла осознать, что это именно они. Не поверила, что такое может случиться. Я была с сыном, но в 6 утра мне нужно было ехать на работу, потому я попросила, чтобы Богдана забрали. Он уехал за город, а я этот день провела на работе вместе со своими коллегами. Вечером нас отпустили домой, чтобы мы собрали вещи и внесли определенные изменения в свою жизнь.

А с первых дней марта я уже находилась в Ужгороде и работала в гуманитарном штабе Национального олимпийского комитета вместе со своим сыном, который полгода совсем не учился, а вместе со мной развозил гуманитарную помощь, разгружал приходящие фуры, сидел на всех совещаниях, и все время он был рядом со мной.

Допускала ли я мысль, что россияне действительно пойдут на полномасштабное вторжение? Нет, совсем не допускала. Для меня это было просто нереальным, я не верила, что может быть в наше время полномасштабное вторжение, что люди могут настолько сойти с ума, чтобы начать войну. Потому я не готовилась к ней от слова "совсем".

Вообще я не допускала мысли о войне, и в среду у меня была подруга, с которой мы сидели и говорили, что это невозможно и такого не произойдет никогда, и пытались снять напряжение у своего окружения.

Единственное, что папа Богдана Владимир попросил, чтобы я хотя бы собрала чемодан сыну. И я это сделала не столько для того, чтобы этот чемодан был, а для того, чтобы сказать: "Вот видишь, я его собрала, пусть он стоит". А у самой вообще не возникало ни одной мысли, и каких-то там приготовлений не было.

Когда мы уже собирались в Ужгород, я закрыла квартиру с маленькой сумкой и с маленьким чемоданом в руке. С одной стороны гадала, вернусь ли я сюда, а с другой – думала, что мы уезжаем, но скоро вернемся. Такие были мысли. И единственное, что я понимала, что нужно делать то, что я могу быть полезной там, где буду.

Поэтому мы собрались, взяли с собой пару спортивных костюмов, необходимые лекарства и уехали в Ужгород.

– Какие были первые шаги в развитии и помощи украинскому спорту после начала полномасштабной войны?

– В первую очередь мы созванивались между собой, спрашивали, кому какая нужна помощь, кто где сейчас находится, кого нужно спасать, кого нужно отправить на соревнования или сборы. Помню, что благодаря Сергею Назаровичу Бубке мы связывались с Францией, с Филиппом Ламбланом, и он организовывал бесплатные сборы в Лилле для нашей легкоатлетки Алины Шух.

Сергей Назарович также договаривался о Турции, где тоже принимали наших спортсменов. А находившиеся там не возвращались, а дальше остались на сборах. Возникали и такие вопросы, что кому-то стало плохо, кому-то нужно было делать операцию. Все это прорабатывалось на лету, на ходу, потому что не было времени на размышления.

Помню, как стал вопрос, что для спортсменов, готовившихся к чемпионату мира в Соединенных Штатах, нужно было перед соревнованиями организовать двухнедельные сборы. Этим вопросом занимался Сергей Назарович и договорился бесплатно, чтобы принимающая сторона, а именно Олимпийский комитет США, принял наших атлетов. Это прорабатывалось, скажу вам, достаточно долго – мы начали работу в апреле и закончили уже в мае. Обсуждали, как получить визу, как туда поехать, кто будет платить. Это ворох мелкой работы.

С самых первых дней полномасштабной войны стал вопрос, что нужно ТрО. Георгий Зантарая, я и наши друзья присоединились к обеспечению. Каждый день наши друзья готовили по 100 порций обедов, и Георгий развозил их ребятам из ТрО. Помню, что некоторые пожилые люди остались без родственников и нужно было их кормить. Мы это также делали.

Помню, как работал гуманитарный штаб, как мы получали экипировку для наших спортсменов, которые остались без одежды, как мы договаривались с Албанией, чтобы наших спортсменов из Луганской и Донецкой областей принимающая сторона содержала бесплатно. Кажется, где-то месяц наши ребята были там.

Мы договаривались с гостиницами в Ужгороде, чтобы проводить сборы нашим спортсменам. То есть логистическая работа была проделана колоссальная. Гуманитарный штаб работал 24 на 7. Вместе со мной тогда был мой сын Богдан, который вместе со мной и фуры разгружал, и развозил помощь, и рядом находился на совещаниях. И я говорила ему: "Только хоть слово скажи..."

В Ужгороде было достаточно таких лагерей, где собирались люди со всей страны, и мы развозили по лагерям гуманитарную помощь. Как-то мы договаривались, чтобы приняли груз, который может быстро испортиться, договаривались, как фуры будут его переправлять, потому что могли довезти его только до границы, а нужно было перевезти на нашу сторону.

Помню, как нам передали из Италии экипировку от Armani, форма была совершенно новая. И с одной стороны, это был курьез, ведь несколько дней мы решали вопрос, как доставить ее в Украину, поскольку просто отказывались перевозить груз, потому что это Armani. И объяснить, что эта самая экипировка сборной Италии, было очень тяжело. Но нашлись люди, которые нам помогли и поверили на слово, что это не просто Armani, а именно форма, предусмотренная для наших оставшихся без всего спортсменов.

Работы было очень-очень много, и сейчас я уже даже не скажу, сколько тысяч тонн груза мы получили.

Как-то нам передали детское питание из Южной Кореи, но оно было в стеклянных баночках, а температура на улице достигала 50 градусов на солнце, и у нас единственная возможность разгрузить эти баночки была на улице, во дворе. Я понимала: если мы с самого утра не развезем этот груз по регионам, это все просто испортится.

Тогда нам на помощь пришла "Новая почта". Я позвонила и попросила ее руководителей нам помочь, и в течение трех часов груз поехал во все уголки Украины, где больше всего в нем нуждались.

В те дни мы просыпались в шесть утра и ложились в час ночи, потому что все время были на телефонах, писали и получали письма, все время проходили какие-то встречи, шла проработка, все время обеспечивали логистику. Сейчас даже не представляю, как мы все это смогли сделать.

Когда я находилась в Ужгороде, мне позвонила Нина Лемеш и попросила помощи. Ей нужно было найти склад в Киеве, чтобы там на время можно было разместить гуманитарную помощь. И это буквально в начале войны, возможно, первые недели марта. Как это сделать, когда я никогда с таким не работала?

Тогда я позвонила своим друзьям, позвонила Гео Зантарая, и он договорился. То есть люди бесплатно предоставили склад, помещение, людей, которые работали день и ночь, получая гуманитарную помощь и отправляя ее, как только можно было, в Чернигов. Вы сами понимаете, насколько тогда это было трудно сделать. Это была постоянная работа.

Однажды мне позвонили и говорят, что нам больше не дают погрузчик, который, кстати, был из магазина рядом. Мы связывались с работниками этого магазина, и было такое условие: если вы найдете нам колеса на погрузчик, мы дадим вам возможность и дальше его использовать. В результате я позвонила своим друзьям, людям, не имеющим вообще никакого отношения к спорту, и говорю: мне нужны колеса. Они нашли все за два часа, и склад смог дальше работать в своем обычно-необычном режиме.

Я некоторых людей вообще и не видела ни разу, но за то время мы стали очень близки, потому что это была степень доверия. Я не видела человека, но понимала, что именно он мне сегодня может помочь.

В Ужгороде я познакомилась с девушками, которые тоже приехали с детьми. И это тоже было стопроцентное доверие, потому что мы могли друг другу оставить ребенка, когда нужно было работать. Мы до сих пор поддерживаем отношения, хотя давным-давно все разъехались, каждая в свою сторону, но до сих пор спрашиваем, как и когда мы встречаемся. Эти моменты нереально забыть.

Да, работы было очень много, иногда опускались руки, иногда было трудно объяснить, почему именно так или почему именно таким образом. Частично много гуманитарной помощи мы отправили нашим ребятам, находившимся в госпиталях. Это тоже одно из направлений деятельности.

И что касается отстранения от соревнований РФ и РБ, то, конечно, мы постоянно работали в этом направлении – с первых дней войны и до последнего дня на Олимпийских играх-2024. Считаю, что эта работа не должна прекращаться, понимая, что впереди зимняя Олимпиада, и вообще, настала пора перемен в Олимпийской хартии в этом направлении.

– Какие основные обязанности имеет советник Офиса президента по спорту и какие были самые тяжелые вызовы по этому поводу в начале полномасштабного вторжения?

– Ну, с началом войны задача была одна – отстранение РФ и РБ от олимпийского движения, от спортивного движения. И это, пожалуй, тяжелый вызов – объяснять, почему так должно быть, объяснять на каждом уровне. Партнерам, организациям, спортсменам, которые, вероятно, не до конца понимали, что происходит в нашей стране.

Это сотни встреч, сотни обсуждений, это совещания и общение, это направления, по которым мы должны были работать для достижения своей цели. И это самый важный вопрос за последние годы в нашем спортивном движении. Считаю, что мы – наша страна, наши спортсмены и спортивные организации – можем стать теми, чьи действия приведут к изменениям в олимпийском и спортивном движении.

Иногда очень трудно было достучаться до некоторых федераций, организаций, но уверенно, шаг за шагом мы двинулись в эту сторону. Я не была поклонницей бойкота Олимпиады, но в то же время, как я говорила всем, кто ко мне обращался, пока мы говорим о неучастии в Олимпийских играх. И задача спортсменов была – тренироваться, а функционеров – делать все для того, чтобы наши атлеты могли выступать на Олимпийских играх без РФ и РБ.

Хочу обратить внимание, что во время войны наша страна сделала все возможное и невозможное, чтобы украинские спортсмены участвовали в Олимпийских играх. И это не только отстранение (россиян), организация тренировочного процесса, это и финансирование, это и международные старты. Многое было проделано, и это еще раз доказывает, что спорт является важной составляющей жизни нашей страны.

– Вы сказали, одной из основных задач после черного дня 24 февраля было отстранение спортсменов стран-агрессоров от соревнований. Как вы думаете, насколько продуктивно нам удалось это сделать и какие действия украинского руководства были решающими?

– Считаю, что продуктивно, потому что мы не видели РФ на Олимпийских играх. Результат говорит сам за себя. Мы делали все, доказывали на всех уровнях, что это невозможно, чтобы спортсмены, поддерживающие политику войны, участвовали в Олимпиаде. Скажу, что я лично, пожалуй, десятки раз прочитала Олимпийскую хартию, чтобы доказать, что это невозможно и противоречит постулатам, которые есть в хартии.

Знаю, что Гео Зантарая неоднократно проводил встречи с Комиссией атлетов, доказывал нашу точку зрения, что мы проработали вопрос беженцев, просто подорвавший русню, когда он сказал об этом на форуме атлетов. Если эти люди, эти спортсмены действительно являются поклонниками олимпийского движения, то у них есть возможность выступать за команду беженцев. И буквально на следующий день в РФ из-за этого произошел просто информационный взрыв, они не могли этого пережить. Мол, каким образом, как так и почему поднимается этот вопрос?

Мы встречались с Тони Эстанге, проговаривали, что наша команда должна быть на Олимпийских играх в Париже, что мы должны вслух о себе заявлять и уверены, что оргкомитет не допустит участия РФ в Играх-2024. Мы представили сотни примеров того, как нарушаются критерии, разработанные Международным олимпийским комитетом. Все это посылалось в МОК и оргкомитет Олимпийских игр в Париже.

Мы в очень хороших отношениях с мэром Парижа Анн Идальго. Это человек сильной воли, ни на шаг не отступивший от своего принципа, что россияне не желанные гости на Олимпийских играх, их не ждут на соревнованиях в Париже. Также пани Идальго приезжала в Киев, Гео Зантарая организовал встречу на базе "Локомотива", пострадавшей от ракетного удара. К сожалению, тогда погиб один человек.

И было принято решение, что мэрия Парижа поможет восстановить эту спортивную базу. На сегодня уже есть договоренность, определенные шаги и результаты о финансировании в размере 120 тысяч евро. Это проект двух мэрий – Киева и Парижа.

Недавно пани Идальго была снова в Киеве, уже в пятый раз, вместе со своим заместителем Пьером Рабаданом, который занимается спортом и в прошлом был капитаном сборной страны по регби, он очень известен в Париже и Франции. Он также собственными глазами увидел последствия ракетных обстрелов базы.

Куда бы мы ни приезжали, даже если я ездила в командировку как заместитель мэра Киева, повсюду прорабатывали вопрос отстранения РФ и РБ от Олимпийских игр. Особенно важно, что это звучало во Франции в разговоре с нашими французскими друзьями. И всюду я получала всестороннюю поддержку.

Но для того, чтобы достичь результата и нас услышали, просто нужно говорить со всем миром. На приеме у мэра Лилля госпожи Обри и во время встречи с журналистами газеты Le Monde Георгий Зантарая и я рассказывали, что происходит в нашей стране, как наши спортсмены готовятся к Олимпийским играм. Нужно было, чтобы больше людей узнавало об этом.

У меня было выступление на открытии международного легкоатлетического старта в Лилле. Это предложил Филипп Ламблан, организатор этих соревнований. Он сказал: "Елена, на соревнование придет три тысячи человек и сотни тысяч тебя увидят по телевидению, поэтому я думаю, что ты должна сказать, что происходит".

С одной стороны, это было тяжело, потому что ты переживаешь все очень эмоционально, понимаешь, что сейчас находишься здесь, где праздник спорта, где показывают хорошие, качественные результаты, а в твоей стране идет война. С другой стороны, необходимо было донести людям, что сейчас происходит и как мы все вместе можем это исправить. И очень-очень важно использовать любой момент, чтобы говорить, говорить, говорить.

Мы недавно встречались на Форуме спортивной дипломатии с Домиником Гашеком. Я очень ему благодарна, потому что он с самого начала поддерживал нашу страну и высказывался за отстранение РФ и РБ от спортивного движения.

Мы с ним сконтактировали, кажется, в апреле 2022 года, пригласили его на встречу с нашими детишками. И вместе с Игорем Жовквой провели встречу в посольстве. Мы достаточно давно общались, но напрямую никогда не имели возможности.

А на Форуме спортивной дипломатии увиделись, и он сказал такую конструктивную вещь, что мы должны иметь планы А и Б, чтобы была стратегия разговора с нашими партнерами. Многое было сделано, и многое нам еще предстоит сделать.

– Но многие федерации уже допустили россиян к своим соревнованиям. Среди них такие, как правило, медальные для Украины, дзюдо и фехтование. Что нам следует делать в таких случаях?

– Я считаю, что необходимо еще больше работать с международными федерациями, с национальными федерациями, чтобы изменить мнение, исправить его и двигаться в направлении отстранения и изменений. Это очень важно.

Да, мы слышали, что сейчас в мире 80 военных конфликтов. Слышали, мол, почему Украина, а не мы? Но ведь мы смогли отстоять Олимпийские игры. Так же нужно работать и в международных федерациях. Надо работать и спортсменам, и президентам, нашим представителям, которые сейчас находятся за границей в тех или иных учреждениях или организациях, которые сталкиваются с международными федерациями.

Это должна быть стратегия. И шаг за шагом идти, придерживаясь этой стратегии. Меня поразило, сколько стран в Международной федерации фехтования проголосовало за возвращение россиян. Это был для меня шок. Потому что такие очевидные вещи, к сожалению, непонятны. Люди не понимают, что мы действительно защищаем мир. Мы защищаем Европу. Сейчас мы та стена, которая дает им возможность жить мирной жизнью. И это очень досадно.

Надо объяснять: где бы ни была Россия, там всегда хаос. Сколько было скандалов, связанных с ее спортсменами, ее организацией, ее представительством. Мы должны напоминать, что эти люди не могут соревноваться честно. Именно об этом идет речь. Потому что олимпийское движение – это честная борьба.

А какая может быть честная борьба, мы уже видели в 2014 году на Олимпийских играх в Сочи. Они выдумывали схемы, чтобы их спортсмены могли пройти так называемый чистый допинг-контроль.

– Как, по вашему мнению, действовать украинским спортсменам в ситуации, когда надо соревноваться с представителем РФ? Потому что кто-то отказывался выходить против агрессоров, а кто-то, напротив, горел желанием выйти против и показать свою силу. Я понимаю, что это гипотетическая ситуация, и в легкой атлетике, слава богу, нет таких проблем благодаря позиции главы World Athletics. Но смогли бы вы выйти в сектор против россиянок?

– Знаете, я сама себе задавала этот вопрос и скажу: нет, я не то что не смогла бы выйти. Мне кажется, это просто невозможно. 

Может, я говорю неправильные вещи, но ничто не заставило бы меня выйти. Никакие деньги, никакие последующие шаги.

Только проверенная информация у нас в Telegram-канале OBOZ.UA и Viber. Не ведитесь на фейки!