Давыденко: власть провалила подготовку к эпидемии, следующие месяцы будут критическими. Интервью

Невзирая на 9-месячную подготовку к эпидемии коронавируса, украинская власть провалила практически все ее этапы, а теперь, в самый разгар, занимается тушением "позавчерашних" проблем и вызовов.

Тем временем люди продолжают болеть, количество госпитализированных, а значит, "тяжёлых пациентов", растет с каждым днем, на врачей давно упала сумасшедшая нагрузка, и это даже еще не пик COVID-19. Ближайшие месяц-полтора будут критическими – рассказал в интервью OBOZREVATEL известный украинский бизнесмен и блогер Алексей Давыденко, который занимается поставками медицинского оборудования.

– Эпидемия коронавируса в Украине бушует 10 месяцев. Что поменялось за это время в медицине?

– Ничего не изменилось. Количество больниц, которое было на начало марта, соответствует количеству лечебных учреждений на первое декабря. Это первое. Если говорить с точки зрения количества медучреждений, например, полевых или мобильных госпиталей, перепрофилированных санаториев, то ни одним больше не стало.

Второе: в медицине ничего глобально не изменилось с точки зрения дополнительных кадров. Не смогли вернуть на высшие зарплаты тех врачей, которые уехали на заработки, и не привлекли в систему тех, кто работает в частной медицине. Это можно было сделать.

Все, что делалось за эти восемь месяцев – это точечное тушение пожаров вчерашних, позавчерашних, но только не сегодняшних. Все восемь месяцев власть тушила пожары, которые уже случились. За исключением июня, июля, августа, когда они вообще "забили" на коронавирус, посчитав, что он уже преодолен, и вообще не занимались этой темой. Целых три месяца.

Мало того, они поотменяли то заказанное, предусмотренное, договоренное и проголосованное, что было запланировано.

Сентябрь, октябрь, ноябрь – это тот период, когда пожары тушатся на вчера.

– Что именно отменили?

– Например, в марте-апреле было абсолютно очевидно, что максимально необходимо заниматься реанимацией. Они занимались реанимациями до июня, покупали ИВЛ-ы, другое оборудование, а потом этот процесс приостановился, что вызвало нынешний кризис.

У нас не стоит вопрос коек. Их с советского времени очень много. Но у нас мало оборудованных коек, которые готовы принимать коронавирусных больных. А это койки с кислородом. Иначе это не больница, а гостиница.

Есть вопрос насчет оборудования целевой койки, готовой принимать коронавирусных больных. Это влечет за собой диагностику, тестирование, анализы, в случае необходимости – ЭКГ-аппараты, ИВЛ-аппараты, КТ, кислородные концентраторы и станции.

Вот это домашнее задание наперед сделано не было.

– Этого действительно нет, судя по отзывам переболевших украинцев. Можно сказать, что подготовка к эпидемии в Украине провалена?

– Мы это видим все сами. Смотрите, можно провалить как в Италии, когда умирали тысячи и мы читали в новостях, что врачи вынуждены вибирать, кому первому отдать кислород. Но тогда, весной, они оказались на передовой, без восьми месяцев подготовки. И совсем другое дело, когда украинская власть говорит: "Ну, что ж вы хотите от нашей медицины? Даже в Италии не справились". Но в Италии не справились не имея в запасе этих десяти месяцев, которые были у Украины!

Тем более вы не помогали бизнесу, предпринимателям, наемным работникам, которых уволили. Вы на это не тратились, как все остальные страны. При этом у вас был огромный дорожный фонд, которого бы хватило с лихвой для того, чтобы за восемь месяцев подготовить систему здравоохранения и спасти жизни и здоровье людей.

В нашем же случае страна не сделала ни то, ни другое.

– В чем проблема: в непрофессиональности, нежелании или дилетантстве?

– Проблема комплексная. Проблема первая: очень низкий уровень подготовки управленческих кадров среди тех, кто должен принимать решения. Проблема вторая: все боятся взять на себя ответственность, никто не готов ставить подписи, принимать конкретные решения. Причем не важно – популярные или не популярные. Власти надо было научиться брать на работу людей, которые умеют это делать и нести за них ответственность.

А она перекидывает с больной головы на здоровую, продолжает искать крайних, увольняя по очереди то министра здравоохранения, то делая крайними премьеров, ищет "стрелочников" в регионах вместо того, чтобы наоборот найти ответственных и поручить им "вырулить" из ситуации.

Есть третий фактор. Украинцы настолько не доверяют механизмам работы в чрезвычайных ситуациях, что даже абсолютно прозрачные вещи рассматриваются под лупой. Вот надо срочно закупить одноразовую медицинскую одежду. Тот, кто закупает, – на него заводится уголовное дело. Все, желание у него и тех, кто об этом знает, закупать что-то без тендера больше нет. А по тендеру – это месяцы!

У нас любое движение сразу же превращается в конфликт власти с оппозицией, власти с журналистами, власти с волонтерами, врачей с пациентами. Это наша общая вина: все восемь месяцев мы находимся в состоянии внутреннего конфликта между собой. Это не дает синергии, потому что даже те редкие люди, кто готов был в марте-апреле что-то делать, посмотрели на это все, плюнули, развернулись и ушли.

– Кстати, еще в марте у президента собирался крупный бизнес и думали, как выйти из сложившийся ситуации и что делать?

– Да, они тогда собрались и вложили деньги. Сейчас их даже не собирают, потому что они больше не хотят в этом участвовать. Они увидели, как власть пропиарилась на их деньгах. Тогда в марте был нарушен процесс очередности выполнения задач и прозрачности их выполнения.

И когда беда наступила на самом деле, те, кто готов был еще в марте подставить плечо, сейчас делает что-то каждый сам по себе.

– Вы еще сказали, что "власть тушит пожары на вчера". Как это происходит?

– Еще в сентябре было понятно, что надо срочно заниматься кислородом. За два последующих месяца можно было обеспечить 10-20 тыс. коек кислородом, закупить оборудование для реанимации. Кроме того, можно было изменить мотивацию основных врачей инфекционных отделений и привлечь кадры на рыночную зарплату.

А это 1,5-2 тыс. долларов. Является ли это шагами наперед, то есть хотя бы на два шага вперед, чтобы через два месяца все было готово к приему людей? – Конечно, да. Было ли это сделано? – Нет, не было. Делается ли это сейчас? Ну, в чем-то делается. Например, сейчас в экстренном порядке пытаются решить вопрос с кислородом. Только вы видите, что происходит? Это называется "тушить пожар на вчера".

– Ситуация с кислородом действительно ужасающа. Не может быть такого в 21-м столетии, чтобы пациенты дрались за кислородные маски и задыхались из-за их полного отсутствия. Как, например в Одессе.

– Это вопрос даже не Одессы, а всей страны. Но да, действительно Одесса – это областной город-миллионник, который никогда не был обделен деньгами, является курортным центром, у которого всегда были средства из местного бюджета, и выделялись субвенции из центрального бюджета... А теперь представьте, что происходит в районных больницах, в семейных амбулаториях в селах, поселках, где нет ни диагностики, ни кислородных концентраторов. Чтобы получить помощь, им надо поехать в ближайшую районную больницу.

– В своем недавнем интервью т.н. куратор по регионам Кирилл Тимошенко признал проблему с кислородом по стране. Оказалось, не было человека, который бы руководил этим процессом в целом.

– А как они могут это не признавать? Сегодня 21-й век: люди снимают происходящее на камеры, пишут сообщения, делают фотографии. Сегодня в Беларуси революцию проводят в Телеграм-канале. Как можно не видеть этого или не признавать? Со всех сторон факты проваленной работы. Нельзя считать заслугой власти, что они такие молодцы, признают свою вину. У них нет другого выхода. Не признать ее – это фактически быть соучастником уголовного преступления.

– С кислородом по стране действительно все так плохо, как в Одессе?

– Неправильно говорить, что абсолютно везде одно и то же. Например, в Киеве ситуация полегче. Тут большое количество ведомственных учреждений, которые разгружают ситуацию, тут наибольшее количество медперсонала, часть людей на самоизоляции обслуживается и сопровождается частными клиниками. В Киеве есть частные стационары. Это же ведь тоже все влияет на ситуацию, понимаете.

– Но тем не менее даже в Киеве попасть в больницу сейчас сложно.

– Да, поэтому мы и говорим, что не везде одинаково тотальная ж*па. Но ситуация похожая везде.

Кислород возят не только в балонах. Его возят и в емкостях, и в бочках, и в баках. Есть много вариантов того, как его транспортируют и для чего. Важно другое: в Украине критически малое количество лечебных учреждений оборудовано автономными станциями производства кислорода на месте. Большинство из них зависит от кислородных завозов извне.

Почему случилась проблема во Львовской области, где пациенты умерли из-за отключения электричества? По простой причине – в больнице не сработали автономные источники энергии. Как только что-то где-то произошло извне – больница оказалась в кризисном состоянии.

В мире уже достаточно давно лечебные учреждения внедрили концепцию "автономного кислорода". И в Украине это можно было бы спокойно сделать за 8-9 месяцев. Это не так дорого, если заранее спланировать весь процесс. Но ничего нет.

– Многие регионы говорят, что этим процессом начали заниматься только сейчас, в разгар эпидемии.

– Если это будет делаться нормально, а не "на коленке", то процесс в целом займет 3-6 месяцев. Они начали этим заниматься потому, что Кабинет министров принял субвенцию в сумме миллиард гривен, которая обеспечивает и кислородом, и деньгами на кислород. Регионы, может быть, и раньше начали бы, если бы Кабмин выделил эти деньги еще полгода назад, а не в ноябре.

– Спохватились только, когда люди начали задыхаться и умирать от нехватки кислорода?

– А теперь расскажите мне: это что такие большие деньги – миллиард гривен? Нельзя было раньше найти его в этом фонде из 60 млрд, выделенных на Covid? Даже если бы они это сделали в сентябре, к 1 декабря у нас уже были бы узловые больницы с кислородом.

– Не понимаю, почему же тогда этого не было сделано?

– Я не знаю, я не власть, я не готов это комментировать.

– А что у нас с кислородными концентраторами? Пишут, что люди массово разгребают их.

– Первое. Основными покупателями концентраторов являются люди, частные клиенты для себя или своих родственников. К сожалению, этим они создают ажиотаж и получается, что частные лица, власть, больницы и мэры борются и стоят в очередях за кислородными концентраторами.

Например, вот есть аппарат КТ. Люди же не борются за КТ, поэтому власть или частные клиники имеют возможность спокойно закупать его и получать. Ситуация не перегрета.

А с кислородными концентраторами все наоборот потому, что власть не выполнила своих обязательств, люди начали обеспечивать себя сами. Таким образом на рынке образовался ажиотаж, на всех не хватает. И если частное лицо, у которого есть деньги, может купить его себе хоть сегодня, то государство должно изучить рынок, провести тендер. Должен быть человек, который готов поставить свою подпись и т.д. В это время частное лицо приносит деньги, покупает концентратор и ставит его у себя.

– Волонтеры говорят, что поставки и брони расписаны на месяц вперед.

– Десятки и десятки фирм сейчас везут из разных уголков мира кислородные концентраторы в Украину. Кто где нашел, оттуда и везут. Кто-то везет пять, кто-то десять, кто-то 50-100. Но чаще всего никто не везет больше, чем 200-300. А стране на сегодня нужно 10-15 тыс., чтобы покрыть всю потребность. Вот эти количества не возможно скупить по стране, потому что большая конкуренция.

Правильно было бы, если бы власть решила эту проблему центрально, как в марте с масками. Президент позвонил президенту другой страны, попросили бы большой завод поработать десять дней на Украину, собрать партию концентраторов, прислать самолет "Мрія", загрузить десять тысяч штук, привезти в Украину и в течение трех дней развезти по всей стране. Была бы единая цена, прозрачная процедура, потому что это прямая поставка государства в Украину. Но этого тоже нет.

– А что у нас со спецкостюмами, масками? Например, врачи в Запорожье говорят, что им выдают какие-то халатики, которые явно не похожи на костюм спецзащиты.

– На сегодня ситуация с одноразовой одеждой отошла на второй план. Когда людям массово не хватает кислорода, они задыхаются, когда не хватает мест в реанимациях, то приоритеты, конечно, смещаются. Однозначно, что с этим тоже есть проблема: это же одноразовое изделие, а значит, требует постоянного пополнения и обновления. А учитывая, насколько разбалансирована система обеспечения страны, вряд ли за последние восемь месяцев у нас есть какой-то резерв.

Надо опять проводить тендеры, искать закупщиков, ждать поставки, развозить по регионам… Не думаю, что этого всего прямо сейчас нет, но скорее всего, есть перебои.

– Ураинские медики давно не скрывают, что работают на грани, сутками напролет в реанимациях. На сколько их еще хватит?

– Медики работают на грани не только поэтому. Во-первых, огромное количество врачей болеет и соответственно те, кто остаются, вынуждены тянуть на себе всю работу. Во-вторых, многие врачи не хотят рисковать своей жизнью, жизнью близких людей при отсутствии достойной оплаты труда. Как бы там ни было, какая бы ни была клятва Гиппократа, но все равно труд человека должен оцениваться рыночно.

Когда врачи знают, что сегодня в частных клиниках можно зарабатывать три-пять тысяч гривен за смену в инфекционном отделении или набрать одновременно 10 пациентов и сопровождать их – почему они должны круглые сутки проводить в государственных инфекционных отделениях?

Ситуация с врачами – это тоже про тушение пожара на вчерашний день. Можно было сфокусироваться на медперсонале с точки зрения зарплат и сфокусироваться на оборудовании больниц с точки зрения пациентов с COVID. Но ни первого, ни второго сделано не было. Ни на том, ни на другом не сфокусировались.

– Если так обобщить, то ситуация уровнем подготовки медицины у нас в самом деле на грани катастрофы. Не дай Бог столкнуться, что называется.

– У нас действительно сейчас очень большая нагрузка на врачей, на больницы, на скорую помощь. Сегодня внимание врача, которое он может сфокусировать на пациенте, намного размытее, чем это было даже месяц назад. Для тех, кто еще не переболел, следующие полтора-два месяца становятся крайне критичными с точки зрения минимально-возможного оказания помощи, систем здравоохранения и человеческого фактора – врачей. Боюсь, мы уже в декабре увидим то неприятное, что увидеть не готовы.