Алан Бадоев рассказал, как война в Украине повлияла на шоу "Хочу к Меладзе"

На днях завершилось международное сериалити "Хочу к Меладзе". Съемки проходили в четырех странах: Украине, Беларуси, Казахстане и России. Как в сложное время Алану Бадоеву удалось реализовать масштабный проект он рассказа в интервью изданию Viva.

Алан, проект "Хочу к Меладзе" состоялся, можете подвести какие-то итоги?

Впервые мы занимались крупным международным проектом, производство которого проходило в четырех странах. Часть мы снимали в Казахстане, часть в Беларуси и в Украине, сцену – в России! Планируя этот проект, мы стремились к тому, чтобы он стал международной площадкой для рождения новых артистов. И не только из числа победителей. Как минимум для двух финалистов – Славы Басюла и Маркуса Ривы проект также уже стал трамплином на большую сцену – они начинают сольную карьеру. Вообще, надо особенно отметить, что еще за несколько недель до окончания проекта финалистов "Хочу к Меладзе" букировали промоутеры. Для меня это один из показателей того, что сериалити вызвало резонанс у телезрителей.

Читайте: Определился состав нового бойз-бенда Константина Меладзе

Проект шел в сложное для украино-российских отношений время…

Нужно было либо сворачиваться, прячась каждый по своим углам, либо продолжать диалог, но уже на языке творчества. Я выбрал второе, т.к. абсолютно убежден в том, что в самые сложные времена творческие люди обязаны отвечать за то, чтобы никто не закрывался в коробках. Именно эта позиция помогла создать проект в тяжелейших условиях. Со сцены "Хочу к Меладзе", а сериалити шло и на российском НТВ, от наставников, от Меладзе, от ребят, из их песен и номеров, звучали такие призывы, которые в принципе уже ни на одном российском канале из-за цензуры невозможно услышать и увидеть. Мы взывали к разуму и сердцу в тех формах, в которых это было возможно сделать в рамках подобного проекта. Сцена "Хочу к Меладзе" оказалась, наверное, последней ТВ-площадкой, на которой не сходили с ума, а показывали, как надо учиться жить в мире.

В соцсетях вы не скрывали свою гражданскую позицию и выступали за единую Украину. Из-за этого в России встречали непонимание? Случались перемены в отношениях из-за этого?

Никакого ропота не было. Все знают, что я украинский режиссер и работаю с украинским продакшном. Видимо, моя позиция с самого первого дня была достаточно конкретной и громкой, я не скрывал ее, публично писал об этом в соцсетях и заявлял в разговорах.

Читайте: Спич Седоковой в "Хочу к Меладзе" прошел цензуру НТВ

Вы сказали, что проект снимался в разных странах. Означает ли это, что вы работали с разными командами или всюду вы возили своих людей?

Команда была везде нашей – та самая, что работала на проекте "Хочу в ВИА Гру". Безусловно, это было достаточно тяжелой финансовой нагрузкой для продакшна: наша группа, которая снимала концерты в Москве – а это 144 человека – нуждалась в том, чтобы ее перевезли, разместили, накормили и прочие расходы. Это десятки тысяч долларов потерянной прибыли. Но для нас это были принципиальные расходы, и мы пошли на них, о чем нисколько не пожалели.

В последнее время вы очень редко снимаете клипы. Означает ли это, что вы окончательно ушли на телевидение и клипов будет еще меньше?

Более того, за эти весну и лето я снял лишь один клип – "Девочка моя" для Веры Брежневой.

Читайте: Алан Бадоев снял в новом клипе три поколения женщин семьи Веры Брежневой

Ностальгии нет?

Абсолютно нет, поскольку я занимался невероятно интересным для меня процессом – снимал реалити-сериал, где у меня были такие задачи по драматургии, будто я работал над фильмом.

Сейчас открылся осенний сезон, мы снова начали снимать клипы, провели работу с Даном Баланом, Анитой Цой, сейчас готовим клипы для Макса Барских, ведем переговоры еще с несколькими артистами. Теперь наступит период клипов, но недолгий. Сейчас я хочу попробовать в работе что-то откровенно новое – в стилистике, в повествовании, потому что не интересно топтаться на месте.

Возвращаясь к "Хочу к Меладзе". Говорят, что вы там выступили не только в роли постановщика самого проекта, но и отдельных номеров?

Да, в том числе и ставил номера. В постановке на песню Линды "Мир стал на колени", я для себя решил, что она о детях, которые сейчас в Донецке, и мы на этом сделали главный акцент в драматургии. Потому что дети, которые в песочнице могут найти каску или пистолет – это острая, страшная тема. Особый трепет у меня возник, когда мы решили в последний момент сделать номер, где все восемь финалистов – а я их всех считаю победителями шоу – спели некий общий гимн. Выбор пал на композицию Александра Пономарева – "Вона". Ребята выучили песню за день и уже на следующий вышли на сцену и потрясающе ее исполнили.

Читайте: Артист рижского соборного хора стал главным секс-символом "Хочу к Меладзе"

Вы упомянули о детях, которые на Донбасе. Если я не ошибаюсь, вы сами оттуда родом. Остались ли там родственники, друзья, поддерживаете с ними связь?

Мой отец очень многим помог выехать из Донецка. Осталась там тетя, которая говорила маме: а как же мои собаки? Я в любой ситуации много внимания уделяю деталям, очень внимательно к ним отношусь, и вот когда тетя говорит: "Мне страшно, но я не могу уехать, ведь здесь мои собаки, кто их будет кормить?", меня это бьет в самое сердце...