Замгенпрокурора Давид Сакварелидзе: задерживать нужно членов Кабмина, депутатов и прокуроров

К своим 33-м годам Давид Сакварелидзе сделал на родине головокружительную карьеру — от сотрудника Минюста до заместителя генпрокурора Грузии. В Украину он прибыл по приглашению Администрации президента и считался главным кандидатом на пост главы Антикоррупционного бюро. Однако, не дожидаясь результатов конкурса на эту должность, Сакварелидзе назначили заместителем генпрокурора Виктора Шокина. Впрочем, к следствию грузинский реформатор пока не допущен — круг его обязанностей ограничен кадровыми вопросами и чисткой прокуратуры от коррупционеров. Спустя всего три недели после назначения Сакварелидзе представил концепцию реформирования прокуратуры. До конца года амбициозный реформатор обещает воплотить её в жизнь.

Давид Сакварелидзе рассказал "Фокусу" о публичных задержаниях чиновников, кадровых чистках в Генпрокуратуре и грузинском опыте реформ.

По примеру Грузии украинская власть осуществила первое задержание чиновников в прямом эфире. Насколько успешной, по вашему мнению, была эта спецоперация?

— Когда начинаешь заниматься делом, часто совершаешь ошибки. В данном случае ошибкой была неслаженность работы правоохранительных органов. (Во время заседания Кабмина милиция задержала главу Госслужбы по чрезвычайным ситуациям Сергея Бочковского. Однако прокуратура заявила, что следователи МВД не предоставили доказательств преступлений Бочковского и отозвали прошение о его аресте. Взять под стражу чиновника удалось лишь после возбуждения новых уголовных дел. — ред.).

В итоге прокуратура взяла ответственность на себя и постаралась всё исправить. Силовые ведомства не должны бороться с коррупцией по отдельности. Это один механизм, за работу которого должна отвечать одна команда.

Что касается самих задержаний, я уверен, что это следует делать публично. Причём задерживать нужно не только чужих, но и своих — членов Кабмина, депутатов, сотрудников прокуратуры. Не имеет значения, насколько высокую должность занимает человек, — подход должен быть одинаковым.

Многие восприняли задержание руководства Государственной службы по чрезвычайным ситуациям как показуху для Запада. Как думаете, почему?

— Ну почему показуха? У нас в Грузии были и более громкие задержания, чем конкретно этот случай. К примеру, руководитель "Железной дороги Грузии" Акакий Чхаидзе после смены власти сначала скрывался в Аджарии (это территория, которую мы не контролировали), затем отправился на больничный. Больничный — это смешной, но очень популярный в Украине способ избежать увольнения. Но этот цирк должен прекратиться.

Когда Чхаидзе отправился на больничный, мы его оттуда вытащили, выяснили, что никаких проблем со здоровьем нет, и посадили. Правда, после того как он выплатил государству $3 млн ущерба, его освободили. Точно так же мы задерживали и своих депутатов, и министров от правящей партии. Надо показывать народу, что система работает. Одно дело, как ты борешься с коррупцией, другое — как ты об этом информируешь, отвечаешь ли ожиданиям людей.

Нынешний глава МВД близок к премьеру, а генпрокурор — к президенту. То, что прокуратура была не готова к задержанию руководства ГСЧС, свидетельствует о политической конкуренции ведомств. Что с этим делать?

— Конкуренция всегда будет, не надо себя обманывать. Чтобы она была правильной, для начала необходимо очистить правоохранительные органы. Конкуренция между коррумпированными силовыми ведомствами опасна. В Грузии было то же самое. В прокуратуре работали антикоррупционные отделы, в МВД действовал департамент по обеспечению конституционной безопасности, который занимался коррупционными делами.

Кроме этого, существовала финансовая полиция и следственный отдел в Минобороны. Мы всем давали возможность начинать и доводить дела до конца. Если финансовая полиция находила информацию о коррупционных действиях прокурора или чиновника какого-нибудь министерства, мы это дело не отбирали. Прокуратура переподчиняла его следствию финансовой полиции, несмотря на то, что это не их юридическое поле. Финансовая полиция доводила дело до конца, у её сотрудников появлялось больше мотивации.

Это очень хороший механизм для контроля прокуратуры, Минфина и т.д., потому что всем ясно, что информация о коррупционных фактах не останется без внимания.

Если проанализировать, кого из политиков, чиновников и правоохранителей задержали в последние месяцы, окажется, что это люди, давно лишившиеся влияния, — Чечетов, Ефремов и др. Почему прокуратура не решается серьёзно взяться за реально влиятельные фигуры, подозреваемые в преступлениях?

— Расследования идут. Конечно, хотелось бы, чтобы темпы были получше. Процессы тормозятся, поскольку правоохранительную систему нужно очищать. Выходит, что мы требуем доведения дел до конца от людей, которым не доверяем. Где логика? Нужно начать с поиска правильных сотрудников, которые смогут завершить начатое. Если этого не произойдёт, кредит доверия будет потерян окончательно.

Вы отвечаете за кадровую реформу прокуратуры. Ваш коллега, теперь уже экс-заместитель генпрокурора, Алексей Баганец — герой коррупционного скандала: он якобы "крышевал" работу подпольных казино. О каких реформах может идти речь, если в верхушке ГПУ работают такие люди?

— За это стыдно, конечно. Ни я, ни Виктор Шокин не назначали Баганца. Его уволили. Думаю, служебную проверку доведут до конца. Сергея Юлдашева (прокурора Киева, обвиняемого во взяточничестве. — ред.) уволили в соответствии с законом о люстрации. Следствие по нему идёт. Сейчас в прокуратуре создаётся Служба генеральной инспекции. Постараюсь, чтобы именно она расследовала эти дела.

Прокурорская чистка

Почему вы решили начать чистку прокуратуры с низов?

— Там находится 70% всего состава прокуратуры. Украинцы чаще всего контактируют именно с прокурорами местного уровня. Мы будем параллельно проводить чистку и в более высоких инстанциях. Процесс начнётся в апреле и закончится к сентябрю.

Сколько сотрудников прокуратуры уволено за время вашей работы на должности заместителя генпрокурора?

— Согласно закону о люстрации из прокуратуры уже уволили 181 человека. Скоро заработает Служба генеральной инспекции — на днях будет подписан приказ о её создании. Мы начнём сравнивать доходы сотрудников с их имуществом, изучать их бизнес, влияние, авторитет прокуроров в каждой области. Будем работать очень агрессивно.

Насколько должен обновиться состав прокуратуры после чистки?

— Трудно сказать. В прокуратуре достаточно квалифицированных людей, которые много работают. Насколько эффективно организован их ежедневный труд и какие выбраны приоритеты — другой вопрос. Надо просто давать им возможность самореализовываться.

После первого этапа мы должны оставить в прокуратуре 15 тыс. сотрудников, сейчас их 18,5 тыс. Идеально было бы до конца года сократить состав ведомства до 10 тыс., параллельно снизив нагрузку и убрав лишнее из прокурорской работы. Не нужно, чтобы у прокуроров было 200–300 дел. Лучше вести 30 перспективных производств, чем 300 бесперспективных.

Вы пригласили всех желающих поучаствовать в конкурсе на замещение разных должностей в прокуратуре. Чем собираетесь завлекать новых людей при старых зарплатах?

— Зарплата возрастёт за счёт экономии, полученной в результате увольнения части состава. Когда мы докажем общественности, что прокуратура меняется и очищается, у нас будет моральное право требовать больше денег из бюджета. У каждого прокурора и следователя должна быть высокая зарплата. На первом этапе разница в оплате труда рядового прокурора и руководителя местной прокуратуры не должна быть значимой.

Если в прокуратуре начнут работать все желающие, её кадровый состав не станет менее квалифицированным?

— Высококвалифицированным может быть каждый второй юрист в частной компании, у которого больше мотивации и энергии что-то менять. Наличие опыта ещё не означает, что этот опыт положительный.

Каким должен быть новый руководитель прокуратуры местного уровня?

— Я хотел бы видеть квалифицированного человека, который верит в себя и в будущее страны. Он должен пользоваться доверием людей. Этот человек должен пройти четырёхэтапный конкурс. На собеседовании будут присутствовать представители не только прокуратуры, но и неправительственных организаций. Собеседование будет транслироваться в онлайн-режиме. Конечно, всегда есть риск, что даже так в прокуратуру смогут попасть не совсем порядочные люди. Но хотя бы должности по наследству не будут передаваться.

Трудности люстрации

Со стороны судей и представителей Венецианской комиссии много претензий к закону о люстрации. Нужно ли его менять?

— Закон есть закон, его следует выполнять. Если его отменят, нужно будет подстраиваться под новый. В Грузии мы тоже массово увольняли людей, но у нас не было никаких специальных законов. Это наша страна, и надо её менять так, как хотят украинцы. Запад, Америка, Китай, Россия не знают лучше нас, как это делать.

Вы обещаете посадить всех коррупционеров. Не боитесь, что вашим планам помешают украинские суды?

— Если судьи коррумпированы и замешаны в коррупционных схемах, будем принимать по ним решения. Ни у кого не будет иммунитета. Судебную систему тоже нужно менять — всё взаимосвязано. Реформа должна проводиться параллельно. Однако сейчас она ещё даже не начиналась.

Как будет налажено взаимодействие между Антикоррупционным бюро и прокуратурой?

— Пока у прокуратуры есть следственная функция, нужно этим пользоваться. Со временем эта функция перейдёт к Национальному бюро расследований и Антикоррупционному бюро. Есть разница в категориях должностных лиц, деятельность которых они будут изучать. Антикоррупционное бюро будет расследовать дела первой и второй категорий, Национальное бюро расследований — всё остальное.

Проверка экспатами

Говорят, что иностранцев в Украину пригласили для того, чтобы при необходимости свалить на них вину за непроведение реформ. Вы чувствуете реальную поддержку со стороны президента и премьера, необходимую для начала реформ?

— Со стороны президента у нас стопроцентная поддержка. Если бы не его поддержка, меня бы здесь не было. Он ознакомился с концепцией реформ. Пётр Алексеевич сам пошёл на риск — взял иностранцев и опёрся на них. Мы постараемся его не подвести.

Я представитель грузинской команды, которая ни на одном этапе не потерпела поражения. Мы проиграли выборы, но это временно. Это цикл — на место одной партии приходит другая. В Украине то же самое — мы в мусорный ящик не собираемся. У нас есть чёткий план, мы должны доказать украинцам, что будем бороться вместе с ними за то, чтобы страна встала на ноги.

На нас двойная ответственность: вся Грузия следит за нами, читает каждое интервью и смотрит, успешные мы делаем шаги или, наоборот, провальные. И 45 миллионов украинцев делают то же самое.

Что лично вас заставило сменить гражданство и приехать работать в Украину?

— Украина для Грузии — это символ борьбы за свободу. Для Украины Грузия долгое время была, как Иерусалим. Мы сумели преодолеть преграды и построить государственные институты. Даже во время войны 2008 года криминал в Грузии не поднялся ни на одну ступень. Работала финансовая система, патрульная милиция. То же самое мы хотим сделать в Украине.

Было бы обидно, если бы та энергия, которую мы увидели на Майдане, просто пропала. Сейчас время для интеллектуального Майдана — нужно довести начатые изменения до конца. Все силовые способы решения проблем закончатся развалом государства.

Реально ли провести реформы во время войны?

— Конечно. Война обязывает, даёт импульсы завершить реформы как можно быстрее. Когда ты живёшь расслабленно, не замечаешь деталей, которые важны для развития государства. Война — это как ледяная вода. Это толчок, чтобы консолидировать власть, провести реформы, дерегулировать экономику и начать очищаться. Коррупция сегодня гораздо большая угроза для Украины, чем Россия. РФ рано или поздно развалится.

С какими проблемами вы чаще всего сталкиваетесь в украинской Генпрокуратуре?

— Всё очень бюрократизировано. До вашего приезда общался с главным бухгалтером. Хочу перенести финансовый ресурс с одной статьи нашего бюджета на другую — нужно сделать общественную приёмную на первом этаже Генпрокуратуры. Я нашёл, где сэкономить. Но чтобы внести изменения в бюджет, нужно получить согласие от Кабмина и бюджетного комитета Верховной Рады. Представьте себе, столько мороки, чтобы сделать ремонт на первом этаже!