Блог | Выбыл из реестра живых

В память о моем отце

Хорошо быть политическим беженцем, хорошо в том смысле, что ничего про это не знаешь. Та же российская пропаганда всё время озвучивала так: вот не нравится вам Путин – уезжайте из страны – вот мы и поехали. Думали, что Финляндия куда более защищена от российского вторжения, чем страны Балтии – они же первыми встанут на пути путинской армии, если он “выйдет” Русский Мир строить. А ещё отец после трансплантации почки на самолёте лететь никуда не мог.

Читайте: Путин нежно любит Украину

Вот так мы и приехали в Финляндию. Здесь всё отлично в том плане, что ты можешь писать свободно о российском режиме и Путине, но не всё отлично в том смысле, что ты политический беженец: по мнению Иммиграционной службы Финляндии, в такой прекрасной стране, как Россия, всё является безопасным. Оказывается, если ты не мог жить и выступать против агрессии Путина в Москве, то можно поехать в Екатеринбург, например… в каждом отдельном городе России безопасно высказывать несогласие с товарищем Путиным. И если бы ты был известной фигурой, такой вот, как, скажем, Навальный, то тебя бы приняли, известные люди имеют такую роскошь – выступать против режима, и их понимают. Вот Павленский яйца себе прибивал на Красной площади, жёг двери ФСБ, а потом сразу получил политическое убежище во Франции и поэтому решил спалить там Банк Франции. Честно, так и не понимаю, с кем он боролся и что имел в виду, наверное, слишком “высоко” это для простого обывателя.

24 ноября 2019 года умер мой отец Борис Мещерский (“Прощай и здравствуй”), который был политическим беженцем, у которого не было сил ходить на митинги и сидеть в СИЗО, но он так любил свою Родину, что уехал в Финляндию, чтобы помогать ей и людям из других стран, чтобы они могли, читая наши статьи и книгу, адекватно смотреть на происходящее и задумываться ради своих детей и внуков о будущем своей страны, чтобы дети были как дети, а взрослые как взрослые, без постоянного патриотического угара. Чтобы Россия вспомнила, что любая война начинается с нарушения территориальных границ другого государства. А война – это жертвы, безвинно погибшие люди, просто мирные жители, а не только военные, ополченцы или сепаратисты…

Читайте: Прощай, папа...

Прошло чуть больше двух недель со дня смерти отца, никто не знает пока, кто должен выдать документ о его смерти, отчёт о вскрытии, никто не знает пока, когда его тело кремируют. Вообще сотрудник центра беженцев сказал нам, что это первый случай смерти человека, попросившего политического убежища. Думаю, вполне имелась в виду вся Финляндия. Когда папу забрали 24 ноября, нам сказали готовиться к похоронам, решать, как и где, встречаться с представителями похоронной компании… а что с ними встречаться, если тебе нечем платить и за кремацию заплатит центр беженцев, а что будет дальше и на что ты имеешь право – тут история умалчивает. Центр беженцев так и не дал нам никакой полной информации о том, что будет после кремации, за что именно они заплатят и в каком размере, хотя, казалось бы, есть законодательство, нормативы…

Читайте: Писать нельзя бояться. Рамзан Кадыров. Смерть в 45 лет

Получили по почте документ из Центра регистрации населения о том, что ID-карта Бориса Мещерского аннулирована и мы не можем пользоваться ей для онлайн-транзакций. И ты как бы понимал, что случилось, но полностью, наверное, осознал, что отца больше нет, когда получил этот официальный документ, хотя это и не свидетельство о смерти.

Слушай, па, я знаю, что ты меня слышишь, и я знаю, что ты сказал бы мне: “Не паникуй, не обижайся на эти бумаги, за ними нет живого человека. У вас есть адвокат, который будет опротестовывать в суде решение Иммиграционной службы Финляндии об отказе в предоставлении политического убежища. А то, что кто-то сообщил в банк (а ведь он не государственный), что я умер, ещё до 4 декабря (когда вы положили деньги на счёт для оплаты), и счёт закрыт – так у меня там и не было денег, кто-то сообщил в Центр регистрации населения – ну так и хорошо. Всё равно найдётся кто-то, кто выдаст документы о моей смерти и вскрытии.

Меня, сын, беспокоит больше единственная женщина нашей семьи, ведь уже в конце ноября, не прошло и недели после моей смерти, вам сказали идти 02.12.2019 шестнадцать километров в центр беженцев (8 туда + 8 обратно), чтобы получить пособие. Вы простите меня за то, что бросил всё в Москве и приехал сюда – так это же наше было общее решение, и мы все эти годы были счастливы здесь. Мы ведь семья. Только нет теперь меня, а значит, нет и “привилегии” ездить в центр беженцев за пособием на одной из их машин как инвалиду с семьёй. И думал я только об одном: как вы дойдёте. Не стыдно, сын, тебе из-за этого расстраиваться, у тебя нет денег на такси, которое съест четвёртую часть твоего пособия, а значит, ты не оплатишь счёт за электричество и дом будет неотапливаемым, а сейчас зима, и вас как-то ко мне никто не забирал. И я вот думаю, почему другим семьям, живущим отдельно в городе, возят деньги (о чём сказали сотрудники центра беженцев в наш последний приезд), а вам нет… наверное, это всё виноват товарищ Путин! Выше нос, сын!”

Нам, папа, всё-таки привезли деньги, вот только сначала отвечали по e-mail, что дорога только одна в центр беженцев (хотя там далеко не везде есть пешеходная дорожка, и часть пути пришлось бы идти просто по трассе), что пособие будет выдаваться 2 декабря в такое-то время… Ну а потом, уже пройдя часть пути, я решил позвонить и уточнить, выдают ли в этот день деньги, потому что нас уже раньше забывали предупредить, что день или время выдачи изменились. По телефону мне сказали, что деньги привезут домой. Мы вернулись домой и ждали, а потом, когда время выдачи пособий закончилось, я позвонил повторно, и оказалось, что про нас снова забыли – так много поездок было в этот день (других беженцев также возят в магазины и т.д.). После этого сотрудник центра привёз нам пособие. Так что будь спокоен, папа.

P.S. А ещё знаю, что папа потом добавил бы: “Злопыхатели сразу скажут: да так вам и надо, предатели, чтоб вы сдохли. А мы вам ответим: вы сказали это сегодня, а что будет завтра, вы не знаете, никто не знает, кроме Господа Бога. А значит, не всё так плохо, Господа-товарищи”.